Я не пишу рассказов, но отрывок из романа «Берег. Следы на песке» попросился стать самостоятельной историей. Короткой и трагической.
Россия 90-х. Санкт-Петербург
Не знаю почему, но незадолго до свадьбы я решила рассказать немного о своем прошлом, самому близкому мне человеку.
— Любимый, возможно такими историями не стоит делиться со своим мужчиной, но это многое тебе объяснит, — я уставилась на маленькое красное пятнышко на полу. В воспоминаниях оно превратилось в ворох одежды, перепачканной моей кровью в ту страшную ночь. И снова вспомнился Волк, он до сих пор являлся мне во снах. Если бы он не выкупил тогда меня избитую и напуганную до полусмерти, то… Я взглянула на Роберта, уткнулась лицом в ладони и расплакалась. Он подхватил меня на руки, и я затихла.
— Рассказывай, — Роберт крепко обнял меня.
***
— Меня в жизни предавали дважды. Про Саню ты в курсе — проза. А вот история с Кляйном — тот ещё детективный хоррор. С ним мы провели бок о бок два с лишним года. Я устраивала его в роли свободной женщины и долго не понимала его трепета перед моей девственностью. Отеческих чувств Конни ко мне не питал, муштровал как солдата спецназа и поощрял полыхающую лесным пожаром ненависть к мужскому полу. Только недавно дошло: он панически боялся разбудить во мне женщину и тут же потерять навсегда.
Претендентами на мое тело можно было выложить путь из Петербурга в Москву. А так, в руках предприимчивого немца, я превратилась в оружие массового поражения. Шоу служило лишь официальным источником дохода. У Конни врожденный дар продюсера. Он нанял прекрасного хореографа, набрал талантливых парней и девушек, влюбленных до дрожи в танец. Декорации и костюмы нам рисовали его друзья из Голливуда. Постановки копировали оттуда же.
Меня Конни сделал примой. Прима от слова приманка. Мы катались по России и рубили деньги, как капусту. Например, для нас не составляло труда раздобыть секретные документы крупного предприятия или состряпать компромат на крупную птицу. Моя напарница Ирина всегда находилась в тени и также незаметно исчезла однажды. Именно после ее исчезновения Конни засобирался в Германию. Звал меня. Я наотрез отказалась.Он не очень-то удивился, получив мой отказ. Я очень хотела забыть первую любовь. Втоптать её в грязь. Но зашла слишком далеко, потеряла себя. Искала нового смысла жить. Кругом голодная разрушенная страна, где сновали разудалые молодчики и мужчины в красных пиджаках, искать счастье казалось безумием. Но я и не считала, что заслуживаю его.
Конни исчез в тот день, когда на наше представление заявились люди Князя, одного из местных авторитетов. Позже я узнала, что мой босс провернул перед отъездом крупную аферу, кинув этого парня на деньги. У меня в то утро все шло наперекосяк. Телефон Конни был вне зоны действия. Пропала девушка, которую я готовила себе на смену, подруга Артура, кстати. Ключи выпали из рук и провалились в решетку ливневки у парадной. Пришлось разыскивать дворника с ломом. Какие-то уроды разбили у машины зеркало. По дороге на работу докопался гаишник: я пролетела на «темно-желтый». Четверть часа мы торговались на холодном осеннем ветру. В какой-то момент мне почудилось, что он из принципиальных, но все-таки дело оказалось в цене. Кривлялся, как девочка. В бешенстве я влетела в здание бывшего ДК через центральный вход, и прямиком бросилась в свою гримерку. Ольга, моя ассистентка, кинулась ко мне с порога.
— Кэнди, где ты пропала? Твой выход скоро, а у нас тут такое!
— Что случилось? Залетел кто? — я торопливо срывала с себя одежду, с ужасом понимая, что сейчас придется идти на сцену без разогрева.
— Если бы! У Иваныча в кабинете терки какие-то. — Она помогла мне надеть белое платье и принялась наспех гримировать. — Братва левая по всему зданию шастает. На нескольких машинах к служебному входу приехали.
Меня охватило нехорошее предчувствие. В памяти я перебирала, откуда нам могло прилететь.
— А Конни где?
— Никто не знает.
— Разберемся. — Я впервые увидела страх в глазах Ольги. У нас работал народ не робкого десятка. — Цепляй перья.
Ольга закрепила мне на спине крылья ангела.
— Нужно еще волосы поправить. — Она схватила расческу.
— Время, Оля!
Когда сломался каблук перед самой сценой, я уже не удивилась и отправила Ольгу за другими туфлями. Спрятавшись в складках занавеса, я наблюдала за выступлением, настраиваясь на работу. Только танцы дарили мне истинную радость
— Его нигде нет, — услышала я за спиной мужской голос. — Говорю тебе, он свалил за бугор по фальшивым докам.
— А подельницу свою с балаганом нам на растерзание бросил? — насмешливо спросил другой голос. — Нормальный перец.
— Шоу реально качает. Админ после твоего ухода обосрался, сидит сейчас коньяк хлещет и лед прикладывает. Дрон его хорошо уработал. Подомнем под себя всю контору.
— Само собой, но я хочу пощупать этого немца за горло, кровавого орла ему сделать и бабки вернуть.
— Пощупай бабу его. Давно за ней наблюдаю. Очень даже ничего себе телочка.
— Привези мне ее, пощупаю.
Я стояла в кулисах ни жива ни мертва. Холодный пот струился по спине, а стук сердца отдавался в ушах. Все мои несчастья сегодня были не что иное, как знак вернуться домой. В белом платье с крыльями ангела только разборки чинить, в гримерку возвращаться после выступления опасно. Она без окон. Твою дивизию, там ключи и документы от машины. Несмотря на громкую музыку, я отчетливо слышала каждый шорох. Мимо пробежала Ольга, судя по торопливым легким шагам. Щелкнула зажигалка и потянуло сигаретным дымом.
— Она сейчас выступать будет, посмотришь? — снова раздался мужской голос. — Там одни буфера чего стоят.
— Нет, брателла, смотреть будешь ты, а я предпочитаю сразу товар потрогать, — усмехнулся другой. — Поеду в Репино, баньку затоплю. Как закончит, вези ко мне.
— Не упустить бы. Шустрая она, говорят. На мерине черном рассекает, нужно у ее тачки пацанов поставить.
— Поставь. И Волка с Дэном натрави, пусть у сцены пасут. Отпляшет, мешок на голову и привет. Не мне тебя учить. Все, бывай!
Мужчины удалились. Я выбралась из пыльного занавеса и чихнула.
— Будь здорова! Обыскалась тебя, — запыхавшаяся ассистентка поднималась по ступенькам. Она склонилась к моим ногам и расстегнула ремешок на туфле. — Через пять минут выход.
— Ольга, я не буду выступать.
— Ты с ума сошла? — она взглянула на меня с изумлением. — Сорвешь представление! Там полный зал.
— Сюда принеси мою сумку и одежду, быстро! Отвыступались мы, похоже.
— Ладно, как знаешь. — Ольга переобула меня и, вздохнув, спустилась с лестницы, ведущей к гримеркам.
— Ты, что ли, Кэнди? — мужской голос со стороны второго выхода обжёг меня, как удар хлыста.
Я рванула к занавесу, но на мои замерзшие плечи легли теплые ладони.
— Куда пошла?
Наглец развернул меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Из-под черных бровей на меня изучающе смотрели большие серые глаза. Высокий парень лет двадцати пяти, легко удерживал меня.
— Кто вас впустил? — включила я приму и, ясно понимая, что никто не придет, крикнула в сторону лестницы: — Охрана!
Я тянула время до начала номера.
— Ты красивая!
— Уйдите, пожалуйста, сейчас мой выход. — Близость наших тел кружила мне голову. Давно не случалось со мной такого. Я убеждала себя, что это из-за выброса адреналина. — И мне не нравится, когда меня лапают.
— Я тебя разве лапаю? — Широкая мужская грудь придвинулась к моему лицу. — Чего холодная такая?
Я ткнулась в нее кулаками.
— Отпустите меня!
И снова серые глаза заставили меня сбавить обороты. Костяшками пальцев парень прошелся по линии моего глубокого декольте. Такого я не позволяла никому. Дыхание мое участилось.
— Нашел? — По лестнице поднимался неизвестный мне белобрысый парень с моей сумкой в руках. Он бесцеремонно ощупал меня взглядом и обратился к сероглазому: — Босс сказал, сразу после выступления ее в машину и к нему на дачу.
Отрезвление наступило моментально. Не очаровывайтесь, чтобы не разочароваться. Со всего маху я ударила каблуком сероглазому по ботинку и рванулась из его цепких рук. На сцену я вылетела под первые аккорды моего номера.
Вихрь цветовых бликов ослепил меня. Я ухватилась за обруч и, кружась, взмыла вверх. На сцене десять полуобнаженных танцоров в черных латексных трико выдавали балетные па под тяжелый рок. Незатейливым переворотом, я вышла в стойку на руках, пролетела над залом по кругу и спустилась на сцену. Танцоры сомкнулись вокруг меня в плотное кольцо и тут же отступили, незаметно для зрителя унося мои крылья. Я осталась один на один с Андреем, моим партнером по танцу. Его потное тело прижалось ко мне. Наши сердца на сцене уже год бились в унисон.
— Тебя ищут, — выдохнул он.
— Уже нашли.
Мы закружились по сцене, недвусмысленно изображая плотскую любовь.
— Не срывай с меня платье, — предупредила я.
Андрей лишь согласно кивнул, лишив зрителей сладкого. Мы давно понимали друг друга без слов. Финальный каскад пируэтов, и мы замерли в поцелуе, переводя дух.
— Попробую уйти.
— Удачи.
Музыка изменилась — стиль, темп, ритм. Черной стаей нас вновь окружили танцоры. Обруч опустился, и я легла на него спиной. Андрей хотел закрепить на мне страховочный карабин, но я убрала его руку. Круг разомкнулся и сменились декорации — колышущиеся полотна алого шелка и лазер. Мое изогнутое, словно изломанное тело начало подниматься вверх. Танцоры замерли, взметнув руки. В центре сцены Андрей уже сжимал в объятьях другую танцовщицу.
Мне некогда было смотреть по сторонам во время танца, но я твердо знала — с меня сейчас не сводит взгляд обладатель серых глаз. Отчего-то в этот момент мне не думалось о подставе Конни. Меня только что предали более жестоко. Искра промелькнула и погасла. Цепной пес ждал свою жертву внизу у сцены, чтобы в зубах отнести хозяину. Не раскисать! Обруч прошел половину круга. Одним махом я раскачала трос, перекувырнулась, ухватившись за дугу, и прыгнула на широкий бортик лестницы. Еще прыжок, и я побежала вниз по ступеням. Фойе пустовало. Я припустила к ближайшему туалету, надеясь через окно выбраться на улицу.
Сзади послышался топот и отборный мат.
— Дрон, нет! — раздался голос сероглазого.
От удара в спину, между ребер, в глазах потемнело, тупая боль разлилась по телу и я, пролетев вперед, рухнула на бетонный пол.
Я очнулась в машине. Звук двигателя доносился будто из потустороннего мира. Тугая повязка сжимала виски и давила на веки. Перед закрытыми глазами расплывались красно-бордовые круги. Голова разваливалась на части. Пульсирующая боль разливалась по спине, отдавая под правую лопатку. Я полулежала на чьих-то коленях. Человек одной рукой обнимал меня за плечи, а другой — зажимал бок, где нестерпимо пекло. Услышава голос, я поняла, что лежу на руках у сероглазого. Холод и страх сковали все мое существо. Тембр его голоса с первой встречи врезался в память.
— Не понимаю, какого лешего Дрон ее порезал, и так бы догнали? — кипятился он.
— Бабы не любят, вот и платит им той же монетой. Если эта овца крякнет, Князь нам яйца оторвет!
— Она не овца.
— А кто, обезьяна? Вон на какую тачку насосала! Я пацанам сказал, чтобы мне на дачу ее сегодня же перегнали. Надо доверку будет сделать.
— Езжай скорее! Я уже весь в кровище.
— Сейчас ее Борис Семеныч заштопает! Везут его с больнички.
Мы ехали не останавливаясь, значит, дорога без светофоров. Везли за город. Если туда же пригонят мой мерс — респект им и уважуха. На своей тачке бежать сподручнее, да и терять железного друга не хотелось. Вряд ли братки меня собрались зашивать для того, чтобы убить и закопать под елкой. Дадут время оклематься и сдадут боссу из рук в руки. В машине нас, судя по всему, трое. Еще кто-то пригонит мою машину. Пушечное мясо. Вот к их старшим я не хотела бы попасть, а с этими как-нибудь разберусь.
— У нее в сумке зеленых нехило. Попилим.
Конечно, нехило, я ребятам зарплату везла! Меня начал бить озноб, хотелось свернуться калачиком и сильнее завернуться в то, во что я была закутана. То ли кожанка чья-то, то ли пуховик.
— Слушай, ее трясет, — сильные руки обняли меня крепче. Казалось, что сероглазый губами прижался с моему перебинтованному лбу. Я едва не вскрикнула от боли, но в мои планы не входило так быстро приходить в себя.
Машина повернула и пошла по неровной дороге. На каждый ухаб тело отзывалось болью, и я закусила губу, чтобы не застонать.
— Тише ты! Не картоху везешь! — прикрикнул на товарища сероглазый.
Вскоре машина остановилась. Хлопнула водительская дверь и послышался звук открываемых железных ворот. Проехали еще немного вперед.
Парень вынес меня из машины и поднялся на крыльцо:
— Открывай скорее, она же простудится!
— Слушай, волчара, ты достал уже! Она кто, баба твоя?
— Нам ее Князю нужно живой и в здравом уме доставить! Так что пошевеливайся, — буркнул сероглазый.
— Ну потрепать за мягкие места нам ее никто не запрещал, — хохотнул второй.
Меня внесли в дом и положили на кровать.
— Дэн, тащи ножницы, надо платье разрезать, — сероглазый разул меня.
Зачем разрезать на мне платье? Очень хотелось хотя бы ощупать себя и понять, что со мной. Но я не двигалась. Получалось без труда — силы покидали меня. Я балансировала на грани сознания. Звук выдвигаемого ящика.
— Эти острые вроде. От бабки остались. Как думаешь, она в ауте или притворяется? — кровать промялась под Дэном, и он склонился надо мной.
Я даже перестала дышать, любое малейшее движение доставляло боль.
— Да хрен поймешь, ты ее в бинты, как мумию замотал. Один рот торчит.
Залязгали ножницы, и платье предательски расползлось.
— Нам рот, собственно, только и нужен, — чужие пальцы прошлись по моим губам и сдавили щеки. — Глаза ни к чему.
— Твою мать, Дэн, она крякнет не ровен час, а тебе лишь бы присунуть, пока не остыла. Где там лепила хренов застрял? — сероглазый повернул меня на бок и ощупал рану на спине. Значит порезали меня. Просто прекрасно! — Хорошо не глубоко. Но кукухой она нормально вошла в пол. Не знаю менять повязку или подождать.
С улицы послышался звук подъезжающей машины. Я облегченно вздохнула. Пусть даже врач работает на этих утырков, но он, по крайней мере, приведет меня в норму. Парни вышли из комнаты. Наверное, я потеряла много крови — от слабости не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Ну-ка, ну-ка, покажите мне деваху. Не наркоманка, не знаете?
Голос мне сразу не понравился. Слишком высокий и слащавый для мужчины.
— Скорее, спортсменка, комсомолка, еле догнали, — хохотнул Дэн.
— Это хорошо.
Бряцание инструментов в металлическом стерилизаторе и запах спирта пугали и разжигали недоверие к врачу. С каждой секундой я всё меньше доверяла ему. Холодные пальцы схватили мою руку и надели манжету тонометра.
— Тут заказ на почку пришел. Князь сказал отдаст мне девочку, как вытрясет из нее все, что ему надо. Так что, как с хрустальной вазой с ней.
Я потеряла сознание.
Я очнулась так же резко, как и отрубилась. Боли не было. Только бессилие. В памяти всплыли последние слова врача. В голове пульсировало: «Заказ на почку». Бежать отсюда немедленно. Повязка по-прежнему стягивала голову, но глаза мне развязали. Тело тоже перебинтовано. Под тонким пледом холодно, хотя, судя по запаху, в доме затопили печь. В комнате темно, за стенкой музыка, хохот и крики. Пусть гуляют, лишь бы меня не трогали. Правая рука, поднятая вверх, затекла. Твою дивизию, меня пристегнули наручниками к спинке кровати. Руки-ноги — как ватные. Пить хочется. Полжизни за стакан воды. Глаза немного привыкли в темноте. Родительская дача Дэна, судя по старомодной кровати и белой кружевной салфетке, полукругом спускающейся на экран телевизора. Контуры книжных полок и здоровенный шкаф.
Открылась и закрылась дверь. Я зажмурилась. Шаги, и кто-то рядом завалился на кровать. Запах вискаря и табака ударил в нос. Это явно не Волк. От сероглазого приятно пахло парфюмом с ароматом сандала и хвои. Слюнявые губы прошлись по моему плечу. Дергаться с пристегнутой рукой бесполезно. Я решила и дальше изображать бревно. Может, Дэн освободит меня от наручников? Я не боялась насилия. Страх попасть в руки докторишки-потрошителя оказался сильнее.
Влажная ладонь шлепнулась на мою грудь и сжала ее. Я едва сдерживалась. Парень убрал руки и повернулся на спину. Да чтоб тебя! Судя по звуку, ширинку расстегивает. Мысленно я молила небо, чтобы в комнату вошел сероглазый.
— Лежит милая в гробу, — глупо хихикнул Дэн. Узнала я эту похотливую скотину. — Я забрался и скребу. Нравится, не нравится — спи, моя красавица. Он стянул с меня трусы и встал, покачиваясь, надо мной на четвереньки.
— Как бы тебя разложить поудобнее…
— Никак, — я двинула ему коленом, и он с диким криком вошел головой в спинку кровати.
— Убью, стерва! — цедил Дэн сквозь сжатые зубы.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Волк:
— Ты охренел совсем? — он отбросил Дэна, прежде чем его кулак прилетел мне в голову
— Она мне по яйцам… Сука!
— А нехрен ими трясти! Оставь ее в покое! Там баб полон дом.
Волк вытолкал его из комнаты, включил свет и закрыл дверь на защелку. Я спряталась под пледом с головой и разрыдалась. Зад сероглазого грузно опустился рядом на кровать.
— Не бойся, Кэнди, он не тронет больше, — Волк стянул одеяло с моего лица.
— За что? Что я вам сделала?
— На деньги серьезно кинула. Отдашь бабки, останешься в живых.
Очень хотелось съязвить, что без почки я вряд ли долго протяну, но решила пока не открывать все карты.
— Я никого не кидала!
— Ну так немец твой кинул.
— Так он и меня кинул! — я мысленно возликовала, что удалось вывести Волка на разговор.
— Не сдашь его, отвечать придется тебе. Князь таких штучек не прощает.
— Но тебе-то лично я чем насолила?
— А я на тебя зла и не держу.
— Работа такая? Денежки вышибать, — не сдержалась я.
— А у тебя какая работа? — усмехнулся Волк. — Так что одним миром мазаны.
— Я пить хочу.
— Сейчас принесу…
— Нет, не уходи, — вскрикнула я и схватила его за руку.
Он улыбнулся, и его сильные пальцы переплелись с моими.
— Не бойся, думаю, Дэн там уже нашел утешение в других объятьях.
Волк встал и вышел из комнаты. Я взглянула на тумбочку, в металлическом лотке лежали одноразовые шприцы и ампулы. Рядом стояла пластиковая баночка с дефицитным французским снотворным. Лечение по высшему классу. Волка долго не было, и мне стало не по себе.
— Чаю тебе горячего надо, — он вернулся с бутылкой воды, увенчанной перевернутым стаканом и чашкой. — Пить больше.
В душе расцвела надежда. План побега обретал реальные очертания. Теперь нужно слезть с короткого поводка.
— Мне бы в туалет, — жалобно попросила я.
— А дойдешь? — Волк поставил на тумбочку чай и бутылку с водой.
— Попробую.
Он достал ключ из заднего кармана джинсов и расстегнул замок. Я поморщилась от боли, опуская руку. Волк сунул наручники в тумбочку.
— Надень хотя бы это. — Он стянул с себя футболку, помог мне сесть и одеться. — Пойдем.
Я поднялась, опираясь на руку Волка. Голова закружилась. Дошла, хромая, до двери и поняла, что побег под угрозой. Стыдно признаться, но в этот момент мне пришла в голову мысль соблазнить сероглазого и перетянуть его на свою сторону.
— Удобства на улице, — предупредил он.
— Глоток свежего воздуха — то что нужно.
Мы вышли в коридор. Под тусклой лампочкой плыла радужная поволока. В нос ударил пряный конопляный кумар. Вдоль стены стояли перевязанные бечевками упаковки газет и плотно набитые высокие целлофановые пакеты. Из соседней комнаты доносились громкие стоны. Я заглянула туда и тут же отвернулась с отвращением. На столе лежала раздетая девушка, между ее бедер пыхтел Дэн, а двое голых незнакомых мне парней стояли рядом и, видимо, ожидали своей очереди. Волк подхватил меня на руки и понес по коридору.
— Я же говорил, Дэн уже и думать забыл про тебя.
Мы прошли мимо еще одной комнаты. Из-за закрытой двери доносились крики страсти. Я мысленно вознесла хвалу небесам. Не иначе как Божья искра промелькнула между мной и Волком в пыльном занавесе за сценой старого ДК.
Волк толкнул ногой дверь и поставил меня посреди тесной прихожей. На вешалке висели черные кожанки вперемешку с яркой женской одеждой. Я насчитала шесть мужских курток, красное пальто, золотистый плащ и белый полушубок из искусственного меха. По одной девочке на двух пацанов. Впрочем, только что видела вариант и хуже. Живут, как звери. Очередь к течной суке. Мерзость.
— Там холодно, — Волк посмотрел на мои голые босые ноги, снял с вешалки пальто и накинул мне на плечи. От него удушающе пахло ландышем, и меня замутило.
— Не сахарная, — сбросила я Волку обратно на руки красный балахон. — На ноги лучше дай что-нибудь.
— Выбирай что хочешь, — усмехнулся Волк.
Он надел на голое тело куртку и сунул ноги в короткие, замызганные грязью калоши. Я посмотрела на разномастные кроссовки и кэблы, шагнула в угол и вставила ноги в старые резиновые сапоги.
— Веди.
— Да, ладно, что ты как на зоне? — уголки губ сероглазого снова дрогнули.
— Сплюнь! — Меня качнуло, и Волк подхватил меня под руку.
Он распахнул дверь в осеннюю промозглую ночь. Шершавая холодная стена сруба оцарапала ладонь, когда я спускалась по ступеням крыльца. Волк придерживал меня с другой стороны и ворчал:
— Вот надо тебе было весь этот цирк с конями устраивать?
— Уж лучше цирк с конями, чем у твоего босса в бане.
— Отдай то, что ему надо.
— Сказала же, я не в теме.
Мы свернули за угол, и я увидела свою машину. Сердце радостно забилось. Хорошо бы, конечно, раздобыть ключи, но любимый мерс я открою и без них. А завести — не проблема. Запасной комплект у меня под сиденьем заныкан как раз на такой случай. Документы нужны, факт. Придется раздобыть новые. Я украдкой взглянула на Волка. Он думал о своем.
На обратном пути силы меня оставили, и ступени крыльца мне уже было не одолеть. Волк поднял меня, отнес в постель и напоил чаем.
— У тебя есть девушка? — заехала я на кривой козе. Мне хотелось разбередить его душу.
— Предлагаешь свою кандидатуру?
Волк снял куртку и остался в одних джинсах. Работая в эротическом шоу, я каждый день видела красивые мужские торсы, но ладное тело Волка меня смутило. Я понимала — разделся он не для танцев.
— Вид у меня сегодня не тот, — вздохнула я.
— Не возражаешь, если я прилягу рядом? Устал как собака сегодня.
Прямо Версаль! Еще может ножкой шаркнет.
— Если поможешь мне надеть белье.
И снова уголки губ дрогнули. Он отыскал на полу мои трусы и натянул их на меня. Я почувствовала себя увереннее.
— Плед холодный, давай под одеяло заберемся? — я обхватила руками себя за плечи.
Он удивленно уставился на меня.
— Ты же здесь спать будешь? — убаюкивала я его бдительность.
— Да, — сказал он, подумав. — Только укол тебе сделаю. Обезболивающий.
В доме все уже угомонились и, казалось, что мы одни.
— Я бы еще чаю выпила, — мне нужно было кровь из носа выставить его из комнаты, хоть ненадолго.
Волк включил настольную лампу под зеленым абажуром с золотой бахромой, погасил большой свет. Я забралась под одеяло. Волк сдёрнул покрывало, перепачканное моей кровью, скомкал его и швырнул в угол комнаты.
— Тебе с сахаром?
Я кивнула, чувствуя себя последней сволочью. Когда он вышел, я налила в стакан воды, вытряхнула из упаковки три таблетки снотворного и раздавила их на листке бумаги металлическим лотком. Порошок высыпала в стакан и размешала шариковой ручкой. Осталось уговорить Волка выпить. Вот только даже такое легкое дело — приготовление чудодействующего напитка, далось мне с трудом. Лоб покрылся испариной.
Волк вернулся и с подозрением взглянул на меня:
— Ты вставала, что ли?
— Куда мне? Воды напилась и впрок налила. — Убедительно-честное выражение моих зелёных глаз с поволокой действовало безотказно. — Поставь пока чай на тумбочку. Мне, наверное, и вправду обезболивающее не помешает.
Волк сделал мне укол. Рука у него на удивление оказалась легкая.
— Аппетитная ты девочка, — он снова укрыл меня и, стянув джинсы, нырнул ко мне под одеяло, — будешь хорошо себя вести, приглашу на свидание и даже провожу до дома.
— До чьего дома? — рассеянно спросила я, размышляя, как вызвать у него приступ жажды.
— Иди ко мне. — Он просунул одну руку мне под шею, а вторую под футболку. — Какие грудки у тебя, малышка.
Его губы, вкусные, мягкие, прильнули к моим. Разум затуманился то ли от укола, то ли от поцелуя. Еще никогда Штирлиц не был так близко к провалу.
Лишь Андрей на сцене мог так беспардонно ласкать меня, остальные жёстко расплачивались. Со мной творилось невероятное. Я лежала в постели опричника моего врага и таяла снежинкой в теплых ладонях. Жар горячего мужского тела дурманил разум. Я целовалась, как в первый раз. По нервам бежал ток, пробуждая во мне желание отдать всю себя. Весенним березовым соком стекала влага по моим бедрам. Я сжимала крепкие плечи Волка и упивалась нашей близостью. Был ли это инстинкт самосохранения или загадочная химия любви, я не знала и не хотела знать.
— Лапа моя, — Волк навис надо мной, тяжело дыша, — красивая, сладкая.
Его пальцы кружили в самых потаённых местах, разминая вход в нетронутое лоно. Серые глаза Волка обезоруживали. Никто не смотрел на меня с такой любовью. В бездонном взгляде не было похоти. Я забыла о бинтах и боли. Схватив Волка за шею, я вновь прижалась к влажным, мягким губам.
Из коридора послышался мат. Упало металлическое ведро и в дверь заколотили кулаками:
— Волк, твою мать, — послышался голос Дэна. — Харэ там стриптизерку шпехать в один ствол, Руслан передозил.
Меня будто в прорубь кинули.
— Как достали! — Серые глаза потемнели, и Волк настороженно взглянул на меня. — Лапуль, я сейчас.
Он выбрался из постели под монотонный стук и брань, натянул джинсы и распахнул дверь. Дэн попытался заглянуть через плечо Волка, но тот вытолкал его в коридор и вышел следом. Снова послышался грохот.
— Да ты рехнулся? Из-за бабы бросаешься? Ее Князь не сегодня завтра на ножи поставит.
Я замерла, чтобы расслышать ответ Волка, но раздались лишь удаляющиеся шаги. Вот это я поплыла. Нашла время и место. А если меня завтра отвезут к Князю? Сев на кровати, я машинально протянула руку к стакану с водой., но вспомнила что там и напилась из бутылки.
Я доковыляла до окна и увидела свой мерс. Знать бы, что ворота не заперты — ищи ветра в поле. Я дёрнула ручку, и окно легко открылось. Я огляделась по сторонам. В углу стояла допотопная ножная швейная машинка «Зингер». Портновская метровая металлическая линейка нашлась рядом, у стены. В ящике стола среди потрепанных колод карт, шариковых ручек, крышек для закрутки и пачек семян нашелся перочинный нож. Я со страхом глянула в овал маленького зеркала. Ничего страшного не увидела, кроме замотанного лба. Мое внимание привлекла пачка черно-белых фотографий. На первой беззубо улыбался белобрысый мальчик в рубашке, шортах, колготках и сандалиях с мячом под мышкой. У меня было похожее фото, только на нем я обнимала медвежонка. Такие портреты делали раньше в детском саду. Я перевернула картинку и прочитала:
— Дениска, пять годиков, — вздох вырвался из моей груди: — Дениска… Что же из тебя выросло?
Послышались шаги. Я схватила нож, задвинула ящик и едва успела плюхнуться обратно в кровать. Дверь открылась и в комнату заглянули двое темноволосых пацанов в одинаковых синих спортивных штанах. С виду мои ровесники — чуть за двадцать. В плане торсов до Волка им далеко, да и по рангу явно ниже. Они смотрели на меня, как на экзотическую птицу.
— Клевая, — кивнул один другому.
— Ага.
Парни вошли в комнату и уселись на кровать, будто меня там и не было. Я повернулась набок, зажав нож в кулаке, и закрыла глаза. Охрану, значит, прислали. Вот только Дэн или Волк? Послышался писк игры в тетрис. Детский сад! С кухни доносились голоса, но я уже не различала, кто говорит. Губы коснулись моей шеи, ладонь легла на плечо, но я уже не понимала: сон это или явь.
С улицы доносилась невнятная болтовня, на кухне громыхала посуда, в воздухе пахло кофе и яичницей с копченым салом. Я впервые в жизни проснулась в мужских объятьях и не сразу поняла, где нахожусь. Голова покоилась на смуглом плече. Чувство покоя и защищенности окутало меня мягким облаком. Я уже узнавала Волка по запаху, дыханию, прикосновению. Сероглазый вырос в глазах еще больше. Ведь он не тронул меня ночью без моего согласия. Мелькнула мысль, что он побывал в постели одной из девушек, снял напряжение. Нет, подумала, Волк не такой. Я погладила руку с крупными венами.
— Брателла, вставай! Доктор приехал, — в комнату без стука заглянул Дэн, и я, закрыв глаза, вжалась спиной в грудь и живот сероглазого.
Меня прошиб холодный пот. Дверь захлопнулась. Часы на запястье Волка показывали десять утра. Голова, ушибленные рука и нога ныли. Рана на спине не напоминала о себе, пока я не шевелилась. Во рту пересохло. Я выбралась из-под тяжелой руки, безвольно упавшей на постель, и взглянула на тумбочку. Стакан опустел. Я вырубила своего единственного защитника в бандитском логове и беспечно проспала все на свете. Перочинного ножа под подушкой не оказалось. Я чувствовала себя школьником неготовым к экзамену и, свесив ноги с постели, судорожно искала пути отступления.
— Волк, твою мать! — Дэн распахнул дверь и застыл, уставившись на меня.
— Привет! — нервная усмешка искривила мои губы.
Я впервые смогла нормально рассмотреть этого парня. Коренастый, на голову ниже Волка, с белым ежиком волос и опухшим после пьянки лицом. Он тоже изучал меня.
— Где тут наша больная? — в дверях показался Борис Семенович.
Его голос соответствовал внешности: невысокий, лысоватый, с яйцевидной головой и брюшком, вываливающимся из брюк. Я смотрела на доктора, готовая вцепиться ему в глотку, если он посмеет прикоснуться ко мне.
— Эта больная, походу, Волка вырубила, — Дэн обошел кровать и потянул друга за плечо. Тот повернулся на спину и всхрапнул. — Тьфу, живой вроде.
— Денис, я же просил вас не трогать девушку. — Борис Семенович участливо посмотрел на меня. — Надеюсь, вас не обижали здесь?
Ну просто отец родной!
— Я бы даже сказала, мы подружились, — я включилась в игру и вытащила из арсенала одну из обворожительных улыбок.
— Замечательно, — умилился врач и обратился к Дэну. — Напился он, что ли? Забирай его отсюда! Нам нужно побеседовать с Юлией.
Думаю, врач уже знал даже мою группу крови. Сиял Борис Семенович как фарфоровая супница на званом обеде.
— Не пьет он совсем, — буркнул Дэн и похлопал друга по щекам.
Я забралась на кровать и тоже склонилась над Волком.
— Скорее всего выпил снотворное. Приготовила себе на ночь. Да не понадобилось.
За спиной послышался звук открываемой упаковки.
— Ого! Тут не хватает трех штук.
Дэн схватил меня за шею:
— Себе, говоришь, приготовила.
— Оставь ее! — взвизгнул Борис Семенович. — Пошел вон отсюда!
Дэн отпустил меня, злобно блеснул глазами и вышел.
В этот раз на улицу меня сопровождал врач. Яркие наряды исчезли с вешалки. Я сунула ноги в уже знакомые сапоги и вышла из дома. В сумерках пасмурного утра я задержалась на ступенях и бегло осмотрела двор. По одну сторону забора стоял покосившийся парник с прорванными стенками и темнели грядки. Рядом с крыльцом рябина. Я сорвала гроздь налитых оранжевых ягод и сунула в рот. Горечь, как вкус моей незадавшейся любви. Ворота на вид хлипкие, машиной вышибу. Справа от них — черный джип и девятка. Пацанские тачки резвые, но до моей коняшки им далеко. Авто докторишки на улице, наверное. Куда поворачивать помню. Хорошо бы колеса мальчикам спустить, но я проспала этот счастливый момент.
— Юлия, пойдемте! — Борис Семенович подхватил меня под локоть. — Простудитесь.
За углом моя машина будто только и ждала меня. Вздох вырвался из моей груди и слезы навернулись на глаза. Я вытерла их кулаком и закусила губу. На эту сторону выходит только одно окно. Значит, можно спокойно выбраться наружу, линейкой открыть машину, завестись и рвануть напролом. Вот уж не думала, что однаждызабытые в машине ключи, спасут мне жизнь. Конни тогда купил в ближайшем магазине линейку и научил меня очередной премудрости.
В дом я вернулась, едва сдерживая ликование. Проходя мимо кухни, я увидела за столом четырех парней. Они уминали яичницу, закусывая зеленым луком. У меня заурчало в животе, и я вспомнила, что сутки не ела. Дэн со стаканом рассола сидел в старом кресле, обитом зеленым бархатом. Он даже не повернул голову в мою сторону, в отличии от остальных.
В комнате я забралась под одеяло и тронула Волка за плечо, он причмокнул губами и повернулся на другой бок.
— Сейчас я верну его в строй. — Врач открыл чемоданчик и набрал в шприц лекарство. — И поставлю тебе капельницу. Ты потеряла вчера много крови, нужно восстанавливаться.
То, что Борис Семенович ратует за мое здоровье только радовало. В этом доме меня за жильца на белом свете не считали. Эдакая овечка на заклание.
— Денис, забирай приятеля, — крикнул врач. — Он скоро очухается.
Дэн вошел и усадил Волка на кровати.
— Твою мать, — первые слова сероглазого меня не обрадовали. — Башка раскалывается.
— Стриптизерке своей спасибо скажи. — Дэн закинул его руку себе за шею и поднялся вместе с ним. — Овца конченная.
Парни вышли из комнаты, и врач закрыл дверь. В голове мелькнула шальная мысль пришибить его чем-нибудь тяжелым. Я обвела глазами комнату, но ничего подходящего, кроме вазы с сухоцветами мне на глаза не попалось.
— У тебя документы с собой есть? Если в больницу ехать, нужны будут, — хлопотал возле меня врач.
— Вы у ребят своих спросите, меня сюда без чувств привезли.
— Бедная девочка, я поставлю тебя на ноги, — медоточил Борис Семенович.
— А вам-то какой в том интерес? — улыбнулась я. — Они меня отпускать не собираются.
— Это мой врачебный долг, — громко сказал он и доверительно прошептал: — Я помогу тебе. Перевезу в больницу, а там посмотрим.
«Оскар» нашел бы своего героя, снимайся Борис Семенович в кино.
— Спасибо, — я потупила глаза, выискивая повод встать с постели.
Дэн спутал все мои карты. Он вошел в комнату сунулся в ящик тумбочки и достал наручники.
— Руку давай сюда, — потребовал он.
— Только не правую! — С лица врача на миг слетела маска, но тут же он улыбнулся мне: — Не доверяют нам с тобой.
Я протянула Дэну руку, и он пристегнул меня к спинке кровати.
— Загляну к тебе попозже, — подмигнул он мне.
Я похолодела. Неужели Волк отступился от меня? Ведь только он знал, где лежат наручники.
Борис Семенович поменял мне повязки, сделал уколы и установил около меня штатив для капельницы. Я закрыла глаза в надежде, что доктор хоть ненадолго уберется восвояси. Тугой жгут стянул плечо.
— Работай кулаком, — приказал врач.
Я молча повиновалась, и острая игла ткнулась мне в вену.
— Тут минут на сорок, — пробубнил Семёныч, похлопал себя по карманам и потопал к двери.
Мысленно я поблагодарила небеса. Но тут же дверь хлопнула снова. Я поняла кто вошел, но не открыла глаз.
— Ну и на хрена ты это сделала? — в голосе Волка слышалась обида.
— Что именно? — я посмотрела на него в упор.
Волк стоял, облокотившись на спинку кровати.
— Снотворное мне подсыпала…
— И уговорила тебя его выпить. Ты ерунды-то не неси. Я себе сделала на случай, если твои приятели решат со мной позабавиться.
— А это, — Волк показал мне перочинный нож. — Неужели ты не поняла, что я не отдам тебя никому?
— И даже Князю? — пора было заканчивать с сантиментами и расставлять все точки над «ё».
— И даже Князю. Но ты все решила по-своему.
Или Волк чересчур самонадеян, или врет. Конни по мелкому не работал, а потому не хватило бы у парня ни зеленых, ни деревянных рассчитаться за мои грехи со своим боссом. А просто так меня ему не отдали бы.
— Если бы я хотела убить тебя, мы не разговаривали бы сейчас. — Осталось просто доиграть роль. Мыслями я уже сидела за рулем своей машины. — Мы встретились с тобой не в то время и не в том месте. Мне никогда не было так хорошо, как этой ночью. Я хочу, чтобы ты просто знал об этом.
Волк исподлобья посмотрел на меня. Взгляд серых глаз действовал на меня разлагающе.
— Меня сегодня перевезут в больницу?
— Да.
Прозвучало как приговор.
— Можно я посплю полчаса? — слабым голосом попросила я.
Больше разговаривать не о чем, время пошло на минуты. Волк, пошатываясь, подошел ко мне ближе и сел на кровать.
Тыльной стороной ладони он провел по моей щеке.
— Я тебя…
— Волчар, Дрон звонит, — Дэн просунул голову в дверь и недовольно зыркнул в мою сторону.
— Иду… — Волк с трудом поднялся с постели и повернулся ко мне. — Спи спокойно, никто тебя не тронет.
Он вышел из комнаты, и я услышала, как он рявкнул на Дэна:
— Оставь ее в покое!
Я зубами вытащила иглу из вены и потянулась к наручникам. Игла предательски выскользнула. Я обернулась. Прозрачная трубка, покачиваясь, повисла вдоль штатива. Я попыталась достать ее ногой и чуть не свернула всю конструкцию. Размотав повязку на голове, я нащупала затерявшуюся в волосах шпильку. Расстегнуть наручники не составило большого труда.
На цыпочках я прокралась к шкафу и распахнула дверцы. Синий шерстяной костюм с эмблемой «Олимпиада-80» сел на меня как влитой. Обувь лежала под вешалками, завернутая в газету. Мокасины не очень шли к костюму, но главное, пришлись впору размером. Натянув на голову вязаную шапку, я выудила из угла железную линейку и распахнула окно. Свежий воздух ворвался в комнату, запахло близкой свободой. Я перемахнула через подоконник, спрыгнула вниз, едва сдержав крик — рана в спине напомнила о себе острой болью. Я выглянула за угол. Никого. Открыв машину, я выудила из-под сиденья запасные ключи и завела мотор. Его тихий гул прозвучал в сердце волшебной музыкой. Я перекрестилась, включила передачу и рванула к воротам. Первый же удар в них дал понять, что план провалился. Выскочив из машины, я рванула к калитке и выбежала на пустую дорогу. По обеим сторонам тянулись опустевшие дачи.
— Стой, гадина!
— Кэнди, нет!
— Держи ее, уйдет.
Вперемешку с отборным матом, мне вслед неслись проклятья. Я не стала долго раздумывать, нырнула под соседние ворота и забилась в будку.
— Она не могла далеко уйти! У нее… — заголосил было врач, но его будто кто-то придушил.
— Открывайте ворота! Когда она успела ключи стащить? Выкатывайте мерс! Нужно ее у шоссе вылавливать. Руслан, Кир, поднажали.
Я разжала кулак и посмотрела на ключи от машины. Как хорошо, что у них не хватило ума заглянуть в мою сумку. Где-то далеко надрывно лаяла собака, послышался рев мотора и мимо ворот промчались две машины. У забора послышались незнакомые голоса:
— Нахрена Волк врача замочил?
— Князь за эту бабу голову отвернет, а так на докторишку спишут.
— Хэзэ, короче. — Калитка жалобно заскрипела, но не поддалась. — Тут закрыто.
— Может под забором пролезла?
— В такую грязь рухнула? Ты чего?
Оглядела себя и ужаснулась. Мокрая, грязная, я тряслась от холода и страха. Если парни сюда зайдут, то непременно сунуться в будку. Рассчитывать на хорошее отношение Волка уже не приходится.
— Она скорее всего туда нырнула. Смотри, вон там в заборе дырень какая.
Парни убрались. Выждав пару минут, я выглянула из-под забора. Никого. Выкарабкалась на дорогу и бросилась к своей машине. Бампер помят и фара вдребезги. Дубль два. Панель приборов приветливо вспыхнула яркими огоньками. Мотор, передача, сцепление, газ! И я помчалась, маневрируя среди луж и ям.
Я выскочила на шоссе и через двойную сплошную рванула налево. Интуиция меня не подвела. Вскоре показался указатель на Петербург. Держали меня парни в тридцати километрах от города по Мурманскому шоссе. Самое главное — проскочить без документов пост ГАИ. В милицию я, конечно, идти не собиралась. Оттуда меня под белы рученьки вернули бы Князю.
Небеса сменили гнев на милость, и до коммуналки на Техноложке я добралась без приключений. О моем любимом лежбище знал только Конни. Он мне и купил здесь комнату.
— Катя, здравствуй! Ты откуда грязная-то такая, — подслеповатая соседка, старушка лет семидесяти, всплеснула руками.
— Привет, Марьиванна, самосвал обрызгал.
Для обитателей коммуналки и некоторых моих знакомых я была Катей Громовой. Фальшивые документы мне выправил Конни. Фамилия Сани, моего первого возлюбленного, досталась мне случайно. Я сначала хотела отказаться, но потом приняла это как знак. Не знаю, правда, какой. Давно уже поняла — просто так в жизни ничего не бывает. Я прошла в свою комнату, закрылась на ключ, села на пол и зарыдала. Я вырвалась из ада, но плакала не поэтому. Волк убил человека ради меня, а не чтобы прикрыть тылы. Впервые я встретила мужчину, который не пожалел бы для меня своей жизни. Встретила и потеряла.
— Катюша, поставить чайник? Пирог сегодня испекла. Вкусный! — Мария Ивановна, как и прочие соседи, благоволили ко мне. Я выручала их деньгами и помогала с продуктами, когда приезжала сюда пожить.
— Спасибо! Только умоюсь с дороги, — я размазала слезы грязными кулаками по лицу и поднялась.
Яблочный пирог, сладкий черный чай и болтовня соседки убаюкивали. Но расслабляться было рано. Железная коняшка под окном могла выдать меня. Окна, наполовину заклеенные фольгой, надежно хранили меня не от солнца. Я нажала на пару кнопок под подоконником, и его крышка медленно поднялась. Я улыбнулась. Перетянутые резинками пачки денег, пистолет, драгоценности и документы хранились здесь как в Швейцарском банке. Я вытащила несколько купюр, оделась и, собрав последние силы, отогнала машину в давно пустующий гараж отца. Обратно я вернулась на такси.
— Мишка, узнал? Мне нужна помощь твоя, — позвонила я знакомому парнишке из военно-медицинской академии.
— Катюша?
— Она самая. Захвати свой походный чемоданчик и приезжай.
Я продиктовала адрес. Не могу утверждать, что Михаил поверил в мой рассказ про напавших на меня в ночи бандитов. Он относился к людям, которые не задают лишних вопросов. Тем более что я помогла отправить его маму на лечение в Германию.
Своим родителям я наврала, что уехала в Прибалтику и с чистой совестью исчезла из жизни. Месяц я провела в постели под чутким наблюдением моего приятеля, не рискуя выходить на улицу. Мысли о Волке я гнала прочь, но он приходил ко мне во снах.
В конце ноября мы с Михаилом купили «восьмерку». Я попросила его оформить машину на себя и выписать мне доверенность. Подъехав к старому ДК, где базировалось наше шоу, я поднялась по ступеням и с замиранием души переступила порог. Знакомые стены, знакомые афиши. Комок подступил к горлу, но я сдержала слезы. Черный парик и макияж изменил мою внешность до неузнаваемости. У вахтерши я выведала, что администратор наш умер от инфаркта в день, когда меня похитили. Нашли его утром в машине. Танцовщиц после рокового представления бандиты увезли с собой и больше их никто не видел. Парни разбежались. А приму — меня то есть — убили прямо здесь, а тело забрали с собой. Милиция покрутилась денек-другой и больше не появлялась.
Я вернулась домой и прибрала бутылку коньяка. На следующий день мне здорово влетело от Михаила. И тут же мы вместе нарезались. Декабрь тянулся мучительно долго. В январе бдительность моя притупилась. Я занялась восстановлением документов.
Я отремонтировала «мерседес» и поняла, как соскучилась по его комфорту. С большой неохотой выбралась я из его теплого салона на улицу, закрыла машину и спрятала ключи в кармашек кожаной сумки. Из чёрных туч валил снег. Крупные хлопья мягко ложились на землю и тоскливо скрипели под ногами. Завтра придется брать у дворника лопату откапывать железного коня. Крещенский мороз забирался под короткую кожаную куртку и пронизывал до костей. Редкие фонари мазали опустевший двор тусклым светом. Покосившиеся качели, исписанная непристойностями трансформаторная будка, сваленные посреди дороги решетки от разломанной ограды. Когда выстроенная по кирпичику жизнь рухнула в одночасье, у меня появилось время оглядеться по сторонам. Питер девяностых мало чем отличался от революционного Петрограда.
Наконец-то парадная. Сейчас дерну кофейку… Нет, лучше коньячку, и лягу в ванну с книжкой. А завтра — во Псков. Нервишки подлечу на свежем воздухе, пока документы готовятся.
Я не сразу сообразила, что за джип раскорячился посреди дороги и дымил выхлопами. Раньше он мне на глаза не попадался. Я развернулась и, стараясь не выказывать спешки, засеменила обратно к своей машине. За спиной раздался звук открываемых дверей. Сердце замерло испуганным котенком, и я бросилась наутек. Но в ботфортах по льду особо не разгонишься. Грохот шагов преследователей приближался и отдавался жутким эхом в голове. Я выхватила пистолет из наплечной кобуры, но доля секунды, и от толчка в спину я пролетела вперед и рухнула на колени. Еще мгновение, и я задохнулась от нестерпимой боли в вывернутых назад руках. Холод металла коснулся кожи и на запястьях защелкнулись наручники.
— Помо… — крикнула я, но отключилась от удара по затылку.
Рокот двигателя и крен на поворотах привели меня в чувство. Я лежала на спине, боясь шелохнуться. Перед глазами, завязанными тугой повязкой, расплывались круги и мельтешили черные мушки. Руки затекли, и очень хотелось повернуться набок. Голова лежала на чьих-то бедрах, а ноги, согнутые в коленях, на сиденье. Шершавая ладонь ласкала мою грудь, задрав лифчик. Вторая рука гладила меня по волосам. Запах кожаной куртки, сандала и хвои — я безошибочно узнала человека, чей член красноречиво уперся в мой затылок. Я молчала в надежде подслушать разговор.
— Хочу ее, Дэн, у нее такие грудки! — Волк поцарапал ногтем горошину соска и проник рукой мне под джинсы. Я сжала бедра, но палец уже раздвигал мои складки и сминал бугорок. — Она вся течет.
Мое возбуждение смешивалось с липким страхом расстаться с девственностью, а может и с жизнью под бандитами.
— Ты чего, братишка? Остынь! Хочешь, чтобы нам в этот раз голову за нее отвернули?
Рука вновь легла на грудь, а ко мне вернулась способность дышать.
— Я хочу ее! — Волк елозил подо мной.
— Она еще не пришла в себя?
— Нет, ты ей саданул от души.
— Я бы тоже, ей лучше засадил, чем саданул. Но может, нам что-то и перепадет. Ночка предстоит веселая.
Похоже, меня везли прямо к Князю и не просто для плотских утех.
— Какого черта? — Я потерлась затылком о член, надеясь распалить желание Волка еще сильнее.
— Лежи тихо! — Волк вернул лифчик на место и большим пальцем очертил контур моих губ.
— Может договоримся? — Я с трудом села. Руки-ноги тряслись, а голова раскалывалась, как с похмелья. — Чего сразу по голове бить?
— Договорилась уже! Рот закрой! — Дэн не миндальничал со мной. — Забыла, как нагрешила?
— Чем? Все ходы записаны, и я чиста, как снег в полях. Впрочем, в жизни всегда есть место подвигу. Конни четко подставил меня.
— Это ты не нам сейчас будешь рассказывать.
Машина остановилась, и Волк развязал узел на моем затылке. Его серые глаза смотрели плотоядно, и я не понимала, можно ли вновь зачислить его в союзники. Воспоминания о жарких прикосновениях затуманивали разум. Кровь прилила к щекам, а низ живота свело судорогой. Уголки губ Волка дрогнули. Всего на долю секунды я увидела того парня, который являлся мне во снах. Ласкового, сильного, смелого, способного заслонить меня от любой беды.
Дэн открыл дверь и за шкирку выволок меня из машины. Фонари не горели, но по редким освещенным окнам девятиэтажек я поняла, что меня привезли в один из спальных районов. Похоже, на север города. По моим подсчетам шел второй час ночи, потому и на улице ни души, даже самые запоздалые собачники уже спали. Звать на помощь — себе дороже. Около двери мусоропровода скучковалась за день гора пакетов мусора. В подъезде воняло сыростью и мочой вперемешку с табачным дымом. Мы молча поднялись на лифте. Дэн, широко расставив ноги, пялился на меня, как на кусок мяса в магазине. Волк, прислонившись к стене, изучал раздавленный окурок на полу. Дверь квартиры на последнем этаже открыл короткостриженый светловолосый мужчина в одних джинсах.
— Какая хорошенькая! — Я ощутила на плечах силу его жилистых татуированных рук. Он прижал меня спиной к стене, и от одного взгляда холодных как прорубь глаз рана под лопаткой заныла. — Жалко резать даже. Но мы сначала развлечемся.
— И вам добрый вечер, — я старалась выровнять дыхание: «Пробивает специально, гад, до сердца».
— Оставь ее пока, Дрон, — раздался насмешливый голос.
Из кухни шагнул мужчина лет сорока с зализанными назад черными волосами. Ладно сшитый костюм-двойка сидел на нем как влитой, на шее поблескивала золотая цепь толщиной с палец.
— Здравствуй, Кэнди! Проходи, гостьей будешь.
— В гости по своей воле ходят, а не в наручниках.
— Это смотря к кому, сударыня, — он кивнул Волку, и тот тут же освободил мои руки.
Я потерла покрасневшие запястья и обвела взглядом маленькую прихожую. Старые обои на стенах с масляными пятнами около выключателя, облупившаяся краска на косяках, рваный линолеум, неровные стопки запылившихся книг великих классиков на полке, гардеробная с треснутым зеркалом. Съемная хата. Я принюхалась: травкой так и балуются. Выйти из этой квартиры нужно вместе с боссом, иначе меня отсюда вынесут в мешке. Может, даже не в одном».
— Как могу к вам обращаться? — я послала Князю улыбку Моны Лизы.
— Обращаться к тебе буду я, — недружелюбный авторитет вернулся в кухню, послав мне кривую ухмылку.
— Дрон, мы останемся? — Волк бросил на меня восхищенный взгляд, и я поняла, что это по-прежнему единственная брешь во вражеском окружении.
— Конечно, оставайтесь, — облизнула я пересохшие губы и умоляюще посмотрела в его серые глаза. — Кто же меня потом до дома проводит? Вы такой высокий, красивый, сильный.
Дрон удивленно изогнул бровь, и двумя пальцами со сбитыми костяшками взял меня за подбородок:
— А кто тебе сказал, что ты туда вернешься? Двигай на кухню, — он подтолкнул меня вперед. — Что, Волк, я слышал ты запал на эту девочку? Еще пощупаешь ее за буфера. В комнату идите пока.
Мне как будто в спину выстрелили. На ватных ногах я вошла в прокуренную тесную кухню и села на прожженный сигаретами дерматиновый диван. На столе — бутылка виски, пачка дорогого курева, два стакана и пепельница с окурками. Из закуски — кружочки лимона на блюдце и поломанная шоколадка.
Князь прошелся по мне взглядом.
— Выпьешь? — На его пальце поблескивал перстень с бриллиантами, а на запястье — золотые часы.
— Выпью, — я расстегнула молнию на куртке.
Дрон поставил на стол чистый стакан, и Князь самолично налил мне виски.
— Лед есть? — огляделась я, примечая тяжелые предметы и кухонные ножи.
Дрон молча достал из морозилки пригоршню льда и кинул в мой стакан. Мы выпили не чокаясь. Дорогое пойло обожгло горло и согрело заледеневшее от ужаса нутро.
— Как думаешь, зачем привезли тебя сюда?
— Не ради удовольствия, — я выудила сигарету из его пачки, хотя уже полгода, как завязала с этим делом.
— Правильно понимаешь. — Князь дал мне прикурить от массивной черной бензиновой зажигалки. — Еще какие мысли?
— Никаких, если честно, — я выпустила вверх три кольца дыма. — Я чиста перед законом и людьми. Денег у меня нет, а проблем — выше крыши. Раз уж вы меня сюда притащили, то наверняка знаете все. Шоу вашими стараниями накрылось медным тазом, организатор свалил за бугор, администратор крякнул, а я провалялась в больнице месяц и осталась у разбитого корыта.
— Вот про организатора твоего мы и хотели потолковать, а ты все бегаешь от нас…
Передо мной на стол легли договоры и счета. Обвинения Князь выдвигал серьезные и угрозы тоже. Конни успел перед отъездом прокрутить аферу на крупную сумму, потому и свалил так поспешно, наплевав на меня. Жестокая месть за то, что я его бортанула. Впрочем, он сделал это, скорее всего, чтобы я, теряя тапки, рванула искать его в Германии.
— Не знаю ничего об этом контракте, — отодвинула я документы.
— Значит, ты поможешь нам найти своего подельника.
— Он бросил меня.
— Это все, что ты можешь мне сказать?
— Да… Поверьте, у меня нет никаких оснований покрывать его. А после этого, — я кивнула на бумаги, — придушила бы герра Кляйна своими руками.
Князь взглянул на меня с усмешкой, встал и тронул Дрона за плечо. Он потащил меня за шкирку прочь из кухни.
Я уперлась руками в пошарпанные дверные косяки:
— Да не знаю я ничего! Жизнью клянусь.
— Дэн, Волк! — Дрон толкнул меня в спину.
Я пролетела через весь коридор и впечаталась вВолка. На секунду наши взгляды встретились.
— Спаси меня, — прошептала я.
Сильные руки на мгновение прижали меня к себе. Дрон выхватил меня из объятий Волка и вставил в рот кляп.
— На крышу ее, — рыкнул он и вместе с Дэном выволок меня из квартиры. Железная лестница прямо напротив двери вела на чердак. По ней меня пинками загнали наверх.
Сугробов на крыше намело уже по колено, а снег все не унимался. Я подставила лицо под летящие снежинки, чтобы остудить голову, и закрыла глаза. В висках стучали молоточки.
— Будешь говорить, овца, или дальше будешь упираться?! — голос Дрона действовал на меня как разряд тока на лягушку.
— Я не при делах.
Во мне теплилась надежда, что Волк не даст меня тронуть.
— Действуйте! — скомандовал Дрон и защелкнул наручники на моих запястьях.
Волк и Дэн подтащили меня к краю крыши. Каждое движение их было отработано. Они схватили меня за ноги, и я повисла вниз головой на высоте девятого этажа. Я не боялась верхотуры, работая зачастую без страховки под самым куполом концертных залов. Сейчас я орала, но кляп душил меня. Дышать становилось все труднее, кровь прилила к голове, и судорога свела все тело.
— Не дергайся! — крикнул Волк, сильнее вцепляясь в мою ногу. Я безвольно повисла в их руках, задыхаясь в беззвучных рыданиях.
Дрон поиздевался вволю, повторив трюк еще пару раз, и меня вновь привели в квартиру.
— Проветрила мозги? — Князь налил мне еще виски.
— Не май месяц, — стуча зубами, я осушила стакан. — Слушай, давай договоримся? Я не знаю, где Конни. Такую сумму я быстро не отобью…
— Ты шустрая баба, но я тебе не верю. А потому не сработаемся. Не вспомнишь ничего сегодня, пеняй на себя. Это дело принципа, если ты еще не поняла. — Князь снова кивнул Дрону, и тот стянул с меня куртку. — Твоего парня я все равно достану. Очень скоро достану.
— Пойдем в комнату, красавица. — Дрон завернул мне руку за спину и потащил по коридору.
— Дрон… — голос Волка прозвучал, как последняя надежда.
Толчок в спину, и я влетела в комнату. Тусклый свет разбитого бра над смятой постелью. На полу — раскрытая спортивная сумка. Возле нее разбросаны мужские шмотки. Дверь за мной захлопнулась, и я осталась одна.
— Твою мать, Волчок, — прошипел Дрон, — так легла ее карта. Говори с Князем.
Я не стала дослушивать их разговор и на цыпочках подбежала к зашторенному окну. Рванула занавес в сторону, но вместо балконной двери там оказалось широкое окно с увядшими цветами в горшках на пыльном подоконнике.
— Куда собралась? — Дрон в два прыжка пересек комнату и рванул меня за волосы на себя. В его глазах вспыхнул нехороший огонек. — От меня не убежишь, ягодка. Для начала я тебя немного поучу.
Первый удар пришелся в лицо, и я отлетела к кровати. Во рту стало солоно. Дрон повалил меня на пол, и второй удар ногой пришелся мне по животу. Сознание затуманилось, я превратилась в комок боли. Пинки сыпались со всех сторон.
— На ремни порежу, тварь! — доносилось будто издалека.
Я очнулась от пощечины. Дрон усадил меня спиной к стене, стянул с меня свитер и перерезал перемычку на лифчике. Холодная сталь ножа коснулась соска.
— Красивая, — прохрипел Дрон и царапнул острием по нежной коже.
— Урод, — прошептала я одними губами и повалилась на пол.
крипнула дверь, зажегся свет и в комнату, судя по звуку шагов, вошло сразу несколько человек. Я приоткрыла глаза.
— Похоже, она и правда ничего не знает, — Князь поддел меня под щеку носком ботинка. — Ладно, я поехал. Делайте с ней что хотите…
Волк поднял меня с пола и отнес на кухню. Дэн, криво ухмыляясь, вошел следом с моей одеждой в руках. Хлопнула входная дверь, и я вся съежилась от страха. Капли крови с лица упали на грудь. Сердце стучало где-то под горлом, в ушах стоял колокольный звон.
Дрон вернулся на кухню. Звериный оскал не предвещал ничего хорошего. Перепачканный моей кровью и мокрый от пота, он тяжело дышал:
— Вот и все, куколка. Теперь ты нас развлечешь напоследок и конец мученьям.
Его голос полоснул, как нож, которым он меня стращал.
— Я забираю ее! — Волк загородил меня собой.
— С хера ли? — Дрон толкнул его в грудь, но Волк физически явно превосходил его.
— Отдай ему девчонку, — Дэн встал между ними, — он готов заплатить.
В сердце осторожным зверем закралась надежда.
— Да на кой она тебе, распишем на троих.
— Нет, Дрон, я покупаю ее. Знаю, что ты сейчас на мели.
— Пять штук бакинских, и баба твоя. Но отвечаешь головой за ее молчание.
— Три.
— Пять, Волк. Я тоже знаю, что ты сегодня не хило поднял бабла.
— Держи.
— Счастливо потрахаться! Дэн, вызывай телок, не дрочить же теперь до утра.
— Дай мне доки и ключи от тачки, — Волк хмуро посмотрел на Дэна.
Я не верила своим ушам. Слезы градом покатились по щекам. Знакомые ладони легли мне на плечи, и взгляд серых глаз проник в душу. Мы остались с Волком в кухне одни. Он поднял с пола мой свитер, одел меня и подвел к раковине. Губы защипало от холодной воды.
— Поехали, малыш… — Волк вытер мне лицо кухонным полотенцем, подхватил мои куртку и сумку. — Поехали ко мне.
Мне не верилось, что я вышла живой из ада. В лифте мы ехали молча, но не сводили глаз друг с друга.
— Спасибо, — я говорила с трудом.
Волк достал из кармана платок и промокнул мою губу. Растянул ее пальцами и приподнял. Я сморщилась от боли, но стерпела.
— Тут зашивать нужно. — Волк сунул платок мне в руки. — Чистый, не бойся. Прижми пока.
На улице Волк под руку подвел меня к джипу и усадил на переднее сиденье.
— Голова как? Не тошнит?
— Норм.
Волк сел за руль, и в его глазах я увидела сомненье.
— Если я тебя отвезу в травму, ты не ляпнешь там лишнего?
— Клянусь!
Хирург наложил четыре шва на верхнюю губу, задал стандартные вопросы, получил стандартные ответы о приставших на улице хулиганов.
На этом проблемы не кончились. У меня начались месячные. Раннее утро застало нас в круглосуточной аптеке за покупкой прокладок.
Волк привез меня в двушку на первом этаже неподалеку от метро «Просвещения». Холостяцкое логово: диван, телевизор, видеомагнитофон, шкаф, небольшой столик в гостиной и огромная кровать в спальне.
— Не повезло тебе сегодня с женщиной, — мой голос дрогнул.
Я понимала, что мой первый раз случится не по любви, но по страстному желанию. Я готова была на все ради этого человека. Но обстоятельства сильнее моего порыва.
— Я готов подождать, — Волк стянул покрывало с кровати и наклонился поправить подушки.
Кровь прилила к моим щекам:
— Я… У меня никогда не было мужчины…
Волк выпрямился, и в его серых глазах удивление сменилось нежностью.
— А ты говоришь, не повезло.
Улыбка впервые за наше знакомство озарила его скуластое лицо. Он стянул с себя футболку, обнажив красивое тело: сильное, с кубиками пресса, но не перекачанное. Волк раздел меня догола, снял с себя джинсы и трусы. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, что там у него между ног. Он тихо рассмеялся и отнес меня в ванную. Под теплыми струями воды Волк намылил наши тела мочалкой с душистым гелем.
— Хочу, чтобы ты осталась со мной, — он потерся своей грудью о мою.
Я почувствовала, как его член уперся мне в живот и не смогла вымолвить ни слова.
— Я буду заботиться о тебе.
Слезы покатились по моим щекам.
— Я хочу целовать тебя каждый день. — Он провел кончиком языка по нижней, целой губе. Спустился к шее, сминая ладонями грудь.
— Мои девочки. — Он втянул соски по очереди в рот, распаляя во мне желание.
Волк снял душ с крючка и направил мне струю между ног. Встал на колени и покрыл поцелуями мой живот, спускаясь все ниже. Я дрожала, готовая полностью отдаться ему. Но он выпрямился, развернул меня лицом к стене, и тут же мне на спину излилось и скатилось вниз по бедрам его семя — густое, похожее на гель.
— Зачем ты тогда ушла? — Зубы Волка небольно прихватили меня за плечо. Он выключил воду и выбрался из ванны, а я так и стояла, уткнувшись лицом в стену. Когда он вышел в коридор, я быстро стянула полотенце с горячей батареи и завернулась в него. Волк вернулся с прокладками, футболкой и плавками.
— Держи, малыш, — он положил их на стиральную машину. — А я пока чай заварю. Или чего покрепче хочешь?
— Чай, то что нужно.
Мне с трудом верилось, что этот человек несколько часов назад держал меня за ногу на крыше. Мне хотелось верить: он знал, что я не испугаюсь. А вот из лап Дрона оказалось не так просто меня выташить. Но ведь вытащил. Иначе тот садист добил бы меня, не поморщась.
Я сидела у Волка на коленях, и мы пили чай. Вернее, он пил. Наркоз отходил, и губа болела нестерпимо. За окном еще не рассвело. Стрелки часов на кухне показывали семь утра.
— Глаза слипаются, — Я положила голову Волку на плечо.
— Пойдем спать, малыш.
Он подхватил меня на руки и отнес в спальню. Уже сквозь сон я ощущала тепло его губ и ладоней на своем теле.
— Как тебя зовут?
— Алексей. Алексей Волков…
Меня разбудил тихий шепот:
— Юлька, просыпайся, — голос над самым ухом.
Я повернулась к Волку и, обвив крепкую шею руками, закинула на него ногу.
— Не хочу, — сказала с трудом.
Я едва терпела ломоту в теле, а о том, как распухло лицо старалась не думать.
— Я соскучился, открой глазки.
— С ума сошел, у меня сейчас тот еще видок, — я уткнулась носом ему в грудь.
— Глупенькая, ты для меня всегда будешь самая красивая.
Я откинула голову и взглянула на Волка. Он внимательно осмотрел распухшие, губы и поцеловал меня в щеку.
— Я залечу твои раны, — он сел около меня, стянув одеяло. — Твою ж мать! Убью его!
Я приподнялась на локтях и охнула: не тело, а сплошной синяк.
— Лежи, сейчас полечим тебя. — Волк соскочил с кровати, натянул спортивные штаны и скрылся в дверном проеме.
Мне хотелось спать, но я не чувствовала себя в безопасности. Я выбралась из постели, надела черную футболку Волка и прошла на кухню. На плите уже грелся чайник, а Волкнабирал из ампулы лекарство в шприц.
— Зайчиш, тебе отлежаться нужно, — Алексей улыбнулся мне, отложив шприц. Он высыпал серый порошок в чашку и добавил туда немного воды из стакана. — Сейчас приду.
Я присела на табурет и прислонилась к стене. Ко мне никто так не обращался. Взгляд и улыбка Волка согревали лучше июльского солнца, но теперь я боялась за нас обоих.
— Леш, — я впервые попробовала его имя на вкус. — Давай уедем куда-нибудь? Сейчас же.
— Куда, например? И к чему такая спешка? — Волк приподнял рукав футболки, мазнул по моему плечу ваткой со спиртом и сделал пару уколов. — Не больно?
— У тебя рука легкая, — улыбнулась я.
— Не знаю, не знаю, — рассмеялся он.
Улыбка сползла с моих губ, я поняла, о чем Волк подумал: сколько голов покрошили его кулаки.
— Мы должны уехать, нас не оставят в покое твои… братки, — тихо, но настойчиво произнесла я.
Волк промолчал. Он сел около меня на корточки, обмазал жижей из чашки и забинтовал разлитой синяк на моей ноге. Потом взялся лечить мои руки. Вскоре я превратилась в мумию.
— И еще… — я поморщилась от боли, когда Волк стянул с меня футболку и принялся втирать в гематомы на теле очередную мазь. — Я хочу, чтобы ты совсем завязал с этим делом.
— Думаешь, я не хочу, — он уткнулся мне в колени головой.
— Что останавливает? — Костяшками пальцев я прошлась по его смуглой шее и спустилась к плечам. Я трепетала от наших соприкосновений.
— Теперь, когда я вывел тебя из-под удара — ничего.
Я опешила.
— Ты зря убежала тогда, — Волк выпрямился и прошелся по кухне. — Мне было бы проще договориться с Князем, пока ты лежала раненная.
— Я слышала разговор про почку… — От воспоминаний меня передернуло. — Ты, правда, убил этого негодяя?
— Убил и не поморщился, — взгляд Волка потемнел. — Но откуда ты знаешь?
— Я в будке пряталась, на соседнем участке. Разговор слышала.
Мне было странно обсуждать сейчас то, что случилось тогда с одним из моих похитителей. Но ведь теперь он претендовал на роль моего парня.
— Ты тогда, конечно, отожгла по полной, — Волк покачал головой и выключил чайник. — Бутерброды, йогурт будешь?
— Жевать вряд ли смогу, болит вся челюсть, давай йогурт. И кофе. Я люблю с молоком и без сахара. — Мне казалось, я встретила старого друга, с которым не виделась много лет. — Поехали во Псков! У меня там есть неплохое лежбище. Баня, кони, парное молоко, изба русская, охота. Сегодня туда собиралась как раз. Машина, можно сказать, уже под парами. Из сугроба выкопаем и рванем.
Волк поставил передо мной чашку с кофе, бутылку молока, пару стаканчиков йогурта и сел напротив, впившись зубами в бутерброд с докторской колбасой:
— Ты мне прямо сказку нарисовала, — он отхлебнул чай из большой кружки в горошек.
После завтрака я встала, хотела убрать со стола, но он мне не позволил.
— Отдыхай пока, роднуль.
Я обвела взглядом кухню и увидела на холодильнике фотографию Волка с Дэном на Невском проспекте. Эти дружеские узы меня напрягали. Дениса я больше не хотела видеть однозначно.
— Так мы едем? — выждала я момент, когда Волк закончил с приборкой.
— Едем, зайчиш! Одевайся.
Я вернулась в спальню и застелила постель. Мне нравилась сама мысль, что теперь я буду делить ее с Волком.
Он вошел, раскрыл дверцы шкафа и вещи с полок перекочевали в большую спортивную сумку.
— Мне только Дэну ключи нужно отдать, — он снял трубку с базы и позвонил. — Здорово! Заедешь за ключами? Нормально все. Нормально, говорю.
Волк закатил глаза и швырнул телефон на постель.
— Машина общаковая, что ли?
— Что-то в этом роде, — буркнул Волк, достал из тумбочки документы и сунул в кармашек сумки.
— Дэн, конечно, против наших отношений?
— Тем не менее он мне вчера помог.
Я пожала плечами. У меня белобрысый доверия не вызывал.
Волк подвел меня к окну и указал на черную машину, припаркованную в кармане на проспекте.
— Вон моя ласточка стоит, на ней поедем.
— Классная, — похвалила я чудо немецкого автопрома из последней модельной линейки.
— Пойду откапываться, отдыхай пока.
После завтрака меня потянуло в сон, но я притащила с кухни табуретку и села наблюдать за Волком через стекло. Он лихо управлялся с лопатой, а увидев меня в окне, исполнил эротический танец вокруг древка. От смеха швы на губе могли разойтись, но я не сдержалась.
Волк ввалился с мороза румяный, сунул мне в руки ключи от своей машины и лопату.
— Сейчас поедем. Давай только еще чаю крепкого дернем, — он взял метелку, вышел на лестницу и стряхнул снег с черной куртки на овчине и джинсов.
Я прошла на кухню и включила чайник. Стрелки на ходиках показывали четыре часа. Уже начало смеркаться, ехать, конечно, лучше с утра. Мысли уносили меня в даль. Мне виделось, как мы мчим по шоссе, мимо заснеженных полей, отмеряя километры. Только мы вдвоем и никого больше.
— У тебя есть термос? — крикнула я.
— Где-то был, — Волк сунулся в шкафчик и достал зеленый клетчатый термос. — Держи! Отличная идея! И бутиков тогда сделай в дорогу.
Окна кухни выходили во двор. Возможно, поэтому я сразу услышала звук подъехавшей машины. Черный джип, похожий как две капли воды на тот, на котором мы приехали, припарковался у подъезда, не выключая зажигания. Я задернула занавески.
— Не бойся никого. Я сейчас, — Волк обнял меня и коснулся губами моего лба. — Люблю тебя, маленькая моя.
Он вышел из кухни. Хлопнула входная дверь. Я осторожно выглянула из-за занавески. Навстречу Волку из машины никто не вышел. Не успел он сделать и трех шагов от парадной, как раздался сильный хлопок. Джип сорвался с места и умчался, чудом не сбив девушку с коляской. Волк рухнул на спину как подкошенный, а под головой расползлась лужа крови. Пуля пробила лоб. Я закричала, рванула на себя раму, но ручку заклинило. Слезы бессилия брызнули из моих глаз — Волку помощь уже была не нужна. Серые глаза смотрели в небо, провожая ввысь душу.
Я не сразу заметила Дрона. Воровато оглянувшись, он поспешил к Волку и присел возле него на корточки. Я выскочила в коридор, схватила ключи и сумку, натянула куртку и рванула в спальню. Здесь окно открылось легко. Я выпрыгнула босиком в сугроб как раз, когда Дрон сунул в замочную скважину ключ, выуженный из кармана Волка. Десять метров показались мне стометровкой. Трясущимися руками я вставила ключи в замок зажигания, выжала сцепление и втопила газ в пол.
Пару месяцев я скрывалась во Псковской области, боялась возвращаться в Питер. Я терялась в догадках, действительно ли это любовь или Волк меня пожалел и отдал за меня свою жизнь… Я хотела отомстить за него. Тоска по его серым глазам и жажда мести привели на исповедь в сельский храм. Убеленный сединами батюшка сказал тогда:
— Нам неведомо многое. Быть может, спасая тебя, он свою душу от грехов очистил. Отомстив убийством за убийство, ты не вернешь раба Божьего Алексея, но усугубишь и его, и свою участь. Ему нужна твоя молитва. До конца дней своих поминай его.
В середине марта я вернулась в Питер, обзвонила все кладбища и нашла на Южном свежую заснеженную могилу Алексея Волкова. Памятник еще не поставили. Волк смотрел на меня с цветной фотографии в железной рамке, и уголки его губ будто подрагивали.
С остервенением отшвырнула я искусственный венок с черной лентой, на котором золотилась надпись: «От братвы». Пятьдесят красных роз легли на его место, и огонек свечи загорелся в светильнике. Мартовское солнце светило, но не грело. Я сидела на лавочке, вспоминала тепло ладоней Волка и не могла отвести взгляда от серых глаз.
Если вам понравился рассказ, приглашаю вас познакомиться с моей трилогией на литнет. Первая книга «Берег. Территория любви» ждет вас на литнет по ссылке https://litnet.com/ru/reader/bereg-territoriya-lyubvi-b272873?c=2607576&_lnref=A_S6sKtw
С первыми главами романа вы можете познакомиться на сайте здесь https://krynskaya.ru/bereg-territoriya-lyubvi-roman/