Глава 1
Декабрь 1999г
Пересадка на рейс Мюнхен — Лондон задержалась. Мало того, что время отлета перенесли на два часа, так еще и Юлин паспорт долго рассматривали на таможенном контроле. Она до последнего не верила, что ее выпустят из России, и поэтому сейчас, в Германии, измученное операциями и тяжбами сердце ее билось, как раненная птица.
«Спокойно, дорогая! Ты летишь на собственную свадьбу, — успокаивала Юля себя. — Скоро станешь леди Фаррелл и начнешь жизнь с чистого листа. Компромат на тебя сгорел в камине. Нужно было взять немного пепла, кинуть в шампанское на Новый год. Всего-то месяц остался, а там и до арок, увитых розами, рукой подать. Мой львенок во фраке и я, вся в белом, у алтаря…» Рослый тощий немец с бесцветными глазами на сером листе шлепнул печать и вернул ей документ.
Юля окончательно успокоилась, только когда самолет набрал высоту и взял курс на Лондон. Чем дальше становилась Россия, тем на душе становилось спокойнее, и болтовня Роберта отвлекала ее от грустных мыслей. Юля склонила голову на его плечо и отключилась под ровный гул двигателей. В последнюю ночь перед отлетом из Петербурга она так и не уснула: вспоминала, как познакомилась с Робертом, и старалась объяснить логически, откуда взялись у нее и взбалмошного английского репортера и общие друзья, и общие враги? Что за силы привели его в лес, когда она, спасаясь от преследования, чуть не погибла во время грозы? Юлю мучал вопрос: смогла бы она простить Громова — свою первую любовь, если бы не встретила Роберта. И тут же спрашивала себя, а как бы она нашла Громова, не появись Роберт? Как будут делить ее внимание отец и сын Фарреллы? Ведь Эдвард, наверняка, не просто так выложил целое состояние за ее свободу. Те три дня, когда он решил сделать Юлю не то любовницей, не то женой из памяти вряд ли сотрутся, но и ангелы имеют право на ошибку.
— Джу, кофе будешь? — Услышала она сквозь сон.
Юля открыла глаза и прижала ладонь Роберта к своей щеке.
— Как сладко спится на твоем плече. — Она погладила короткий ежик его каштановых волос.
— Я изнываю от желания, — прошептал он. — Впервые в жизни так рвусь домой. Даже не верится, что нам больше никто не помешает.
— Сплюнь, — рассмеялась Юля.
— Что?
— Примета такая. Выпусти меня прогуляться.
Юля проскользнула мимо Роберта и Эдварда в проход и направилась в хвост самолета.
Краем глаза она заметила человека, которого узнала бы из тысячи и хотела видеть сейчас меньше всего. Стараясь не привлекать его внимания, она отвернулась и, дойдя до конца коридора, юркнула в туалет. Юля прижалась спиной к стене и постаралась унять дрожь.
— Твою ж налево! Только Конни мне не хватало для полного счастья!
Прикрыв глаза, Юля вспомнила раннее июньское утро того дня, когда Саня исчез из ее жизни. Она бесцельно бродила по набережным, пока не свели мосты. Дойдя до середины моста Лейтенанта Шмидта, Юля перебралась через перила и бросилась в воду. Черная бездна холодной Невы поглотила ее. Словно тысячи иголок впились в тело. Ноги свело судорогой. Вода залила уши, нос, рот. Юля начала задыхаться, и сознание её помутилось.
— Bist du wach, du Verrückte?[1] — Кто-то давил ей на грудь и прокуренным голосом ругался на языке, похожем на немецкий. Юля открыла глаза и увидела загорелое лицо мужчины.
Ее трясло от холода.
—English! A little! [2]— простучала она зубами.
Незнакомец помог ей подняться в узком проходе и поманил за собой. Юля огляделась и прислушалась: «Качает будь здоров. Яхта, что ли?» Она вошла в небольшую уютную каюту, отделанную красным деревом.
— You wait right here[3], — бросил незнакомец через плечо и вышел.
Юля стояла посредине, не решаясь сесть. Она немного согрелась, и когда незнакомец вернулся с рубашкой и пледом, рассмотрела его получше. Высокий, статный, ухоженный, болтает не по-нашему. Немец! Каре седых волос, морщины. Ему точно за пятьдесят. Но подтянутый и одевается по молодёжной моде. Видно, тот ещё неугомон.
— Take that wet dress off[4], — он сунул ей вещи и стянул с себя мокрую майку. — Я не очень знать русский. Разодевайся!
Незнакомец повернулся и, продемонстрировав красивый рельеф загорелой спины, перечеркнутой грубым шрамом на правой лопатке, вышел.
Юля села на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Она не слышала даже, как вернулся ее спаситель. Выплакав все слезы, она растянулась на ковре и продолжала беззвучно всхлипывать. Когда она наконец затихла, немец окликнул ее. Юля подняла голову и села на пятки. Мужчина оказывается давно наблюдал за ней. Он сидел на диване, курил и пил коньяк.
— Зачем ты спас меня? — непонятная злость волной накрыла ее. — Я не хочу больше жить!
— Ты глупая девочка, — усмехнулся немец, — но очень красивая. Даже сейчас.
Юля, пошатываясь, встала, и незнакомец поднялся ей навстречу. Он смотрел на Юлю свысока и, как ей казалось, с издевкой. Неожиданно для самой себя она дала ему пощечину, вторую, от третьей он увернулся. Юля нападала, незнакомец защищался, но не отвечал. На его лице появилась загадочная улыбка. Наконец, он поднырнул под Юлю, легко перекинул через плечо и вынес на палубу. Не раздумывая, бросил Юлю за борт. Она ушла под воду, но вскоре вынырнула. Незнакомец облокотился на перила и с улыбкой смотрел на нее. Первым желанием Юли было развернуться и плыть к берегу, но она смерила наглеца убийственным взглядом и расхохоталась. Немец кинул ей спасательный круг.
С тех пор началась их сумасшедшая дружба. Конни, так звали ее нового знакомого, оказался настоящим экстремалом и отличным организатором. Он поставил эксклюзивное эротическое шоу, отведя в нем Юле место примы. С гастролями они прокатились по всей стране, собрав отличный гонорар. Но шоу оказалось только ширмой для теневой деятельности Конни, и танцами дело не ограничилось. Юля стала его ученицей и помощницей во всем. Она научилась стрелять и драться на ножах, водить машину не хуже Шумахера. Психологические тренировки научили ее сохранять нордическое спокойствие даже под дулом пистолета. Юля вписывалась в любые авантюры Конни, сначала надеясь погибнуть, а затем просто из-за нехватки адреналина. Так она прошла своеобразную школу выживания. Юля относилась к Конни как к другу. но он надеялся на большее. Иногда, распив бутылку дорогущего коньяка после хорошей сделки, они могли немного пошалить, но не более. Юля не возражала против любовниц Конни, и он спускал пар на них. Спустя два года творческий союз распался. Конни спешно собрался в Германию и настаивал на свадьбе, а Юля пошла в отказ. Он стоял перед Юлей на коленях, обещал манну небесную, но она осталась непреклонной. Конни уехал, но их знакомство еще долго аукалось Юле, о чем она старалась не вспоминать. Иногда, в рутине обыденной жизни, она подумывала найти своего старого доброго приятеля. И вот, пожалуйста, они летят в одном самолете. Но сейчас Юле уже не хотелось, чтобы Конни узнал свою боевую подругу. «Роберт не переживет этого. Бедный мой львенок».
[1] Bist du wach, du Verrückte? (нем.) – очнулась, сумасшедшая?
[2] Английский! Немного! (англ.)
[3] You wait right here (англ) – жди здесь, я сейчас вернусь.
[4] Take that wet dress off (англ) – сними с себя мокрую одежду.
Раздался стук в дверь. Юля вздрогнула.
— Джу! — От звуков любимого голоса мурашки бросились в рассыпную по телу. — С тобой все в порядке?
Юля открыла дверь и вышла.
— Мой львенок потерял меня?
В глазах Роберта прыгали бесенята. Он втолкнул Юлю обратно, прижал к стене и поцеловал в губы.
— Ты с ума сошел? — шептала она, не давая ему задрать юбку.
— Всегда мечтал это сделать в самолете. — Роберт развернул Юлю лицом к умывальнику и прикусил ей плечо. — Ну пожалуйста, Джу!
— С тобой не так просто оставаться леди…
— Хочу тебя до одури!
— Ладно, только быстро! — Юля, опасаясь встречи с Конни, готова была до посадки не выходить из туалета.
Все произошло быстрее, чем она ожидала. Когда через пару минут раздался стук в дверь, Роберт уже застегивал ремень, а Юля наспех приводила одежду в порядок.
— Джу, ты — прелесть! — пропел Роберт ей в затылок, когда они шли по проходу между кресел. Место Конни пустовало, и подозрение кольнуло сердце.
Когда они подошли к своим местам, Юля увидела, что старый знакомый мило беседует с Эдвардом. Ретироваться было некуда.
— Мистер Кляйн, разрешите вам представить моего сына Роберта и его невесту, — улыбнулся Эдвард. — Джулия, Роберт! Это мистер Кляйн. Он обознался, и мы разговорились.
Юля помнила этот взгляд. Конни так смотрел, когда она выполняла опасные трюки без страховки. Очередная дилемма грозила потопить Юлины надежды, как айсберг «Титаник»: с одной стороны, Юля поклялась ничего больше не скрывать от Роберта, с другой, очень уж хотелось начать жизнь с чистого листа. Но этот, убеленный сединами, но начисто лишенный такта, скелет из шкафа решал теперь за нее.
— Джулия! — воскликнул Конни. — Это ты?!
— Рада видеть вас, герр Кляйн, — Юля сразу установила дистанцию. — Дорогой, познакомься, мы с этим господином работали вместе. Сколько лет прошло!
Она повернулась к Роберту. На его лице застыла вежливая улыбка, но взгляд настороженно перебегал от нее к Конни и обратно.
— Герр Кляйн, это мой жених, Роберт Фаррелл.
Роберт протянул руку и сухо поздоровался. Подошла стюардесса и попросила всех занять свои места. Конни протянул Юле визитку.
— Я лечу в Лондон на гастроли. Будет желание посетить мое новое шоу, позвоните. Буду рад возобновлению нашей дружбы.
Кляйн откланялся. Юля прошла к окну на свое место, чувствуя затылком обжигающий взгляд жениха. Быть может, и хорошо, что они сейчас так затейливо провели время.
— Это тот самый загадочный немец? — Роберт приподнял бровь.
Эдвард тоже с интересом уставился на Юлю.
— Да, помнишь, я говорила тебе о Конни? — Она с облегчением вспомнила, что рассказывала о нем Роберту в день помолвки. — Работали вместе. Ничего личного.
— Я так и подумал. Что между вами может быть общего? — Роберт взял ее руку, поцеловал каждый палец и повернулся к Эдварду: — Он ей в отцы годится.
Фаррелл-старший метнул гневный взгляд на сына, который так и не простил ему, что он чуть не увел у него невесту, и тихо спросил:
— Не хитри, Джулия. Видно без лупы, что этот человек до сих пор влюблен в тебя. Уверен, он делал тебе предложение.
— Я не любила его, а он хотел перевести наши отношения в другое русло. И, честно говоря, за два года я устала от него и его сумасшедших идей. — Юлю смущало спокойствие Роберта. — Львенок, ты не сердишься на меня?
— За что? За шлейф из покинутых мужчин? — улыбнулся он и, помолчав, добавил: — Нет, любимая. Я просто уже боюсь совершить какую-нибудь непростительную ошибку и оказаться в их списке.
— Не говори так.
— Ладно, — он потрепал ее по коленке, — я понимаю, тебе, наверное, самой эта встреча, как чайке педали. Ты в норме?
— Спасибо, любимый, — вздохнула она с облегчением. — Все в порядке, просто я переволновалась немного.
— Если честно, я тоже. Но немного раньше. В питерском аэропорту.
— А ты-то с чего? — Юля удивленно подняла брови.
— Я впервые усомнился в Малыше. Мне показалось, что он уговаривал тебя остаться. Я уверен в тебе на все сто, но все равно напрягся.
Она загадочно улыбнулась закрыла глаза и потерлась затылком о подголовник.
— Я угадал? Он пытался? — вальяжность в момент слетела с Роберта. — Я укушу тебя сейчас. Колись, давай, раз начала.
— Что я начала? — возмутилась Юля, открыв глаза. — Если мне не изменяет память, я не произнесла ни слова.
— У тебя на лице все написано.
— Нет, Роб. — Тайну неясных для нее самой отношений она решила оставить при себе. — Малыш, действительно, и твой, а теперь и мой хороший друг. Он не пытался меня удержать, мы просто прощались. Навсегда. К тому же это была бы попытка остановить взлетающий самолет сачком для бабочек.
— И все-таки он пытался.
Эдвард сидел с видом погруженного в чтение человека. Уголки его губ подрагивали, и краем глаза он явно наблюдал за ней и сыном. Наконец он не выдержал и расхохотался, закрыв лицо журналом.
— Очень смешно, невесту из-под носа, который раз чуть не увели, обхохочешься, — проворчал Роберт.
— До этой поездки, я считал, что у моего сына чисто английский темперамент. — Эдвард сунул журнал в сетку стоящего впереди кресла. — Но, честно говоря, уже пытаюсь вспомнить, не было ли у нас в роду итальянцев.
— Это русская кровушка разыгралась, — подмигнула Эдварду Юля. — Хотите расскажу вам одну притчу?
— Она у нас еще и сказочница, — кивнул Роберт отцу. — Не заскучаем с ней.
— Я уже давно это понял.
— Эта притча носит больше поучительный характер, господа хорошие! — Юля собралась с мыслями и взглянула в иллюминатор на вспененные белоснежные облака. — Однажды два монаха возвращались в свой монастырь. Их путь лежал через небольшой ручей. На берегу они встретили красивую девушку, которая боялась замочить сарафан. Тогда один монах подхватил ее и перенес на другую сторону, затем невозмутимо продолжил свой путь, перебирая четки. И только у ворот монастыря его спутник не выдержал и спросил: «А как Господь посмотрит на твой поступок, мы ведь дали обет не прикасаться к женщине?» Монах прищурил глаза и, глядя вдаль, произнес: «Брат мой, обрати свой взор к себе. Ту женщину я оставил у ручья, а ты несешь её до сих пор».
Роберт надул щеки и выдохнул:
— Я понял тебя, дорогая! Просто та «девушка у ручья» просила найти работу в Лондоне. Я люблю Саню как друга, доверяю ему всецело и подумывал предложить на первое время место в доме отца. Хороший телохранитель еще никому не мешал.
Юля растерянно взглянула на Эдварда, улыбка растаяла на ее губах, как снежинка в ладони: «Что за шахер-махер? Чтобы я не говорила, он прекрасно знает, что Саня влюблен в меня. Острых ощущений захотелось? Я ими уже сыта по горло». Фаррелл-старший бросился ей на помощь.
— Это всего лишь планы, Роберт говорил что-то, но мне не нужен телохранитель, — заполнил он неловкую паузу. — А вот тебя я хотел бы видеть почаще. Надеюсь, мой сын не спрячет тебя за семью печатями.
— Спрячу. От тебя в первую очередь, — Роберт послал сердитый взгляд родителю, отчего тот хмыкнул в кулак и поспешил снова уткнуться в журнал.
Юля поправила воротничок белой рубашки Роберта и как бы невзначай провела пальцами вдоль шеи. Он прикусил губу и глубоко вздохнул. Их пальцы переплелись, глаза встретились. Молчаливый диалог всегда стоил самых красивых слов.
Вскоре стюардессы загремели тележками и запахло общепитом. После обеда Фарреллы заказали коньяк, а Юля кофе. Эдвард сделал первый глоток и обратился к сыну:
— Друг мой, ты не забыл наше правило? Покидаем очередную страну — переходим на родной язык. За спиной уже Германия, а мы все говорим по-русски. Принцесса, — Эдвард по-английски обратился к Юле, — сначала будет немного сложно, но это необходимо. Ты принимаешь наши правила?
— Я теперь с вами, значит, и правила одни на всех, — сложила она абракадабру из английских слов, неохотно оторвав взгляд от Роберта. «Только не думайте, что кто девушку кормит, тот ее и танцует», — усмехнулась она про себя
В динамиках зашуршало и пилот объявил по-английски, растягивая гласные, что самолет скоро совершит посадку в аэропорту Хитроу. Юля вздохнула с облегчением «Неужели мы скоро останемся вдвоем? Даже не верится».
На таможне Юля несколько раз ловила на себе лукавый взгляд Конни. У них существовал свой язык жестов, и она послала его на нем к чертям собачьим. Конни возвел глаза к небу и дал знак, что есть дело на миллион, и он ждет ее звонка. Багаж получили быстро. Эдвард препоручил его специально обученному человеку. Аэропорт превосходил размерами родное Пулково, а множество бутиков манило кричащими вывесками брендов. Чужая речь гудела вокруг пугающим многоголосьем, и Юля крепче вцепилась в рукав Роберта. Возлюбленный погладил ее пальцы, прошептав: «Скоро будем дома».
На выходе Фареллов подловили папарацци. Защелкали фотоаппараты. Эдвард ответил на несколько вопросов. Роберт сначала отмахнулся, но затем заговорщицки подмигнул Юле, обнял ее и повернулся к камерам. Она выдала дежурную улыбку, опасаясь что количество «случайных» встреч после репортажа могло возрасти.
Мужчина с отменной выправкой и в форменной одежде с гербом, который Юля однажды видела на халате Эдварда, подошел к ним, как только репортеры отстали.
— С прибытием! — поздоровался он почтительно. — Прошу вас на паркинг.
Два чудесных автомобиля: черный элегантный «Бентли» и серебристый спортивный «Астон Мартин» поджидали их на парковке. Из последнего вышел водитель, поклонился Фарреллам и принялся укладывать чемоданы в багажник.
Эдвард повернулся к Юле, момент расставания настал: «А ведь я могла бы прилететь в Лондон с ним. Какое счастье, что он нашел в себе силы вернуть все на круги своя. Мой синеглазый ангел, не смотри так на меня».
Фаррелу-старшему никто не давал его возраст. В свои пятьдесят пять Эдвард выглядел лет на десять моложе. Умный, пронзительный взгляд синих, как у сына, глаз, с лучистыми морщинками в уголках, с первого дня знакомства действовал на нее, как шестой коктейль «Секс на пляже». Этот хирург сжимал ее сердце не только на операции, возвращая с того света. Он продолжал держать его в своих руках до сих пор. Высокий, подтянутый, стоял он сейчас перед ней, перекатываясь с пяток на носки, и загадочно улыбался. Черное пальто, кашне, отутюженные стрелки на брюках, начищенные до блеска ботинки — мистер элегантность и эталон идеального мужчины. Но Роберт стал центром ее мироздания, без него жизнь казалась бессмысленной, а время замирало.
«Центр мироздания» шлепнул ее ниже поясницы и прервал их молчаливый диалог нетерпеливым: «Поехали!»
«Как они похожи на свои авто», — мелькнула у Юли мысль, и Фаррелл-старший тут же прочитал ее:
— На чем поедешь? Выбирай, — в голосе его звучала тоска.
— Она уже выбрала, — пробубнил Роберт, открыл дверь машины и сунул на заднее сиденье сумку с ноутбуком.
— С нетерпением жду тебя в гости, — Эдвард обнял Юлю, и она задержала дыхание. Аромат его парфюма дурманил разум не меньше, чем Фаррелл-старший.
Юля посмотрела на него. Его откровенный взгляд смущал. Им Эдвард однажды уже лишил ее остатков разума и сорвал последние запреты. В тот день Роберт бросил Юлю, поддавшись козням и наущениям русского приятеля Фаррелла-старшего. Она в отчаянии чуть не шагнула из окна, второй раз в жизни лишившись любимого человека. Волна мести и ненависти к сыну, уступила место волне страсти и благодарности к его отцу. Юля провела руками по широким, ладным плечам Эдварда и кровь прилила к ее щекам: «Вряд ли я забуду губы, что так жадно терзали мой рот. Ты трижды подарил мне не только жизнь, но и томительные ощущения. Это походило на сумасшествие, неистовство, безрассудство, но чуть не убило все то прекрасное, что ожило в душе, когда я позволила себе полюбить Роберта. Так что, сорри, старина.
Юля уперлась в грудь Эдварда ладонями. Он, тяжело вздохнув, выпустил ее из объятий и обратился к сыну:
— Постарайтесь завтра приехать, — голос его, как всегда, оставался ровным, но уголки губ дрожали, а правая рука неустанно сминала перчатки с самого выхода из терминала. — Иначе меня съедят мои милые сестрицы.
— Мы позвоним, — лаконично ответил Роберт и повернулся к водителю, пригнавшему его машину: — Колин, передай ключи мисс Джулии. Я хочу, чтобы она сама отвезла нас домой.
Юля еще не очень хорошо понимала быструю английскую речь, но, когда Колин передал ей ключи, до нее дошел смысл слов Роберта. Возлюбленный с вызовом посмотрел на нее.
— Немного экстрима, Джу? — в глазах его разгорелся азартный огонь.
— Тебе, правда, этого хочется? — сладко проворковала Юля и добавила лилейным голоском: — Надеюсь, это чудо застраховано?
— Э, постой, ты о чем? — рассмеялся он, распахнув перед ней дверь.
— Я никогда не гоняла на праворульной спортивной машине, — щурясь, промурлыкала она.
Роберт хлопнул ее ладонью ниже поясницы.
— Дикая кошка, спрячь когти и не гони. Нам ехать от силы полчаса.
— Скажи, что я не сплю. — Юля плюхнулась за маленький удобный руль, окинула взглядом датчики и втянула в себя запах нового кожаного салона. — Мечта, а не машина! Слишком много потрясений для одного дня.
— Не больше чем всегда, — Роберт подмигнул ей, устраиваясь на сиденье рядом. — По крайней мере, с того момента, как мы встретились.
Он показал, как отрегулировать зеркала, нюансы управления и ввел в поисковую строку навигатора «Итон-Сквер».
— Погнали! — Роберт пристегнул ремень.
Глава 2
— Что это было в аэропорту? — Юля летела по трассе, упиваясь послушностью автомобиля и идеально ровной дорогой. — Я имею в виду журналистов.
Роберт закрыл глаза ладонью, и ямочки выступили на щеках.
— Нас с тобой точно штрафанут! Отвезу как-нибудь тебя на побережье, погоняешь.
— Уговорил, — Юля неохотно сбавила скорость. — Рассказывай.
— Рассказывать, собственно, нечего. Это светская хроника. Мы с отцом в зоне их внимания. У нас очень трепетно относятся к отпрыскам знатных фамилий, ну и сфера нашей деятельности также вызывает определенный интерес. Хотя встречали они не нас, звезда экрана наверняка должна была прибыть. А мы, можно сказать, подвернулись под руку. Завтра наше фото появится в прессе, — совсем мальчишеская улыбка озарила лицо Роберта. — Я буду потерян для общества как перспективный жених. А тебе высший балл.
— За что?
— За выдержку и самообладание, — нараспев произнес он и добавил, опередив навигатор: — На развилке направо, дорогая.
— Чувствую, здесь нам тоже скучать не придется.
— Не переживай, — Роберт потянулся, — английские леди контролируют свои гормоны, в отличие от горячих русских парней.
«За английских леди я переживаю меньше всего», — вслух Юля этого не произнесла. — Слушай, я впервые в Лондоне, а ты мне голову морочишь своими бабами. Лучше расскажи, куда мы едем?
— Слушаюсь, ваше высочество, — Роберт откашлялся и сделал серьезное лицо. —Итак, вам предстоит поселиться в моем скромном жилище в самом красивом районе Лондона — Белгрейвия, что находится в Вестминстере. Рядом Челси, Букингемский дворец и Гайд-парк.
— Букингемский дворец, — Юля лукаво улыбнулась, — я что-то слышала. Там у тебя тоже родственники?
Роберт потрепал ее за ухо:
— Дразнишься? Между прочим, первый дом в районе был куплен графом Эссексом, после чего приобретать недвижимость на Белгрейвии стало модным, — рассказывал он.
— Роб, ты следуешь моде? — снова поддела Юля жениха, англичанина от макушки до шнурков на ботинках.
— Нет, дорогая! Я так устаю в командировках, что в Лондоне мне хочется тишины и покоя, а этот район отвечает всем моим требованиям. Тем более теперь, когда у меня появилась ты.
— Квартира рядом с Букингемским дворцом — дорогое удовольствие.
— У нас все недешево, — лаконично заметил Роберт.
Юля любовалась Лондоном из окна. Величавый двухэтажный красный автобус неспешно катил по правой полосе, вот вдалеке заалели три телефонные будки. Строгие дома высились по обе стороны дороги, а прохожие, кутаясь в куртки и пальто, спешили по своим делам. Конечно, родной Петербург навсегда остался в ее сердце, но этот город, так же как когда-то Роберт, с первого взгляда показался ей старым добрым знакомым. Юле захотелось остановиться, выйти из машины и закричать: «Я люблю тебя!» Чуть не проехав на красный свет, Юля переключилась на дорогу и вслушалась в рассказ синеглазого экскурсовода. Роберт тем временем уже вещал о Вестминстерском аббатстве и здании Парламента. Вскоре они прибыли на Итон-Сквер.
— Тормози. — Роберт выключил навигатор.
Узкая улочка тянулась вдоль четырехэтажного дома с арочными окнами и белыми колоннами. Первый этаж, выкрашенный в пастельно-кремовые тона, контрастировал с кирпичной кладкой остальной части здания. По другую сторону улицы раскинулся парк с деревьями, растерявшими листву к концу ноября. Юля вышла из машины и застыла в изумлении:
— Ты здесь живешь?
— А что, у тебя и на Итон-Сквер есть знакомые? — поддел ее Роберт и, забрав из безвольно раскрывшейся ладони брелок от машины, вложил туда связку ключей от квартиры.
— Я думала это музей.
— Скромное обаяние буржуазии, не более того, — сыронизировал Роберт и достал вещи из багажника. — Вперед принцесса!
Под козырьком с колоннами к двум арочным дверям из черного дерева с витражными стеклами и чугунными причудливыми решетками вели четыре отполированные мраморные ступени. По бокам крыльца стояли черные прямоугольные кадки с туями, наверху козырька висел фонарь на цепи, а на стене отливал бронзой домофон.
— Открывай быстрее, Джу!
— Здесь так красиво! — Юля оглянулась на парк. — А окна сюда выходят?
— Я тебя сейчас покусаю! Открывай! — взмолился Роберт.
Юля поднесла пластиковый кружок к домофону и отворила дверь, пропустив вперед жениха, увешанного сумками и чемоданами.
В светлом холле располагалась стойка портье, пара диванчиков, лифт и лестница из мрамора, выстланная бордовым ковром.
— Здравствуйте, мистер Фаррелл! — Высокий рыжеволосый молодой человек лет тридцати бросил быстрый цепкий взгляд на Юлю и поспешил навстречу Роберту. — Вам помочь?
— Буду премного благодарен, Рич, — он передал чемоданы портье.
Зеркальный лифт неслышно тронулся вверх и выпустил пассажиров на третьем этаже. Рич докатил чемоданы до дверей квартиры и откланялся. Роберт взял у Юли ключи, открыл замок и пропустил ее вперед. Она шагнула в просторный коридор размером с ее комнату в Питере. На натертом до блеска паркетном полу посередине лежал пестрый ковер, на серо-голубых стенах белели продолговатые светильники. Не считая встроенного шкафа, из мебели здесь стоял узкий черный стол с двумя высокими настольными лампами под гофрированными темно-синими абажурами и два прямоугольных табурета на витиеватых ножках с цветастыми подушками, в тон ковру. Громоздкий обитый кожей стул в углу выглядел музейным экспонатом из древнего замка.
— Это и есть маленькое гнездышко, о котором ты говорил? — Юля расстегнула пальто, уронила его Роберту на руки и села на табурет.
— Да, это достаточно маленькая квартира, по меркам нашего квартала. Чуть больше полутора тысяч квадратных футов, — пожал плечами Роберт и повесил ее одежду на вешалку в шкаф. Туда же отправил свою, скинул ботинки и опустился перед Юлей на колено. — Позволь поухаживать за тобой.
— Я не сильна в математике. В моем понимании полторы тысячи футов — это примерно с футбольное поле.
Она чуть раздвинула колени, и Роберт, расстегнув молнию, стянул с нее ботфорты.
— Сто пятьдесят квадратов, если в метры. Здесь есть еще гостиная, кухня, кабинет, но я бы перешел сразу в спальню, — он посмотрел на Юлю снизу и ладонью скользнул по внутренней поверхности её бедра.
Жар его руки обжег, и Юля сдвинула ноги.
— Ну уж нет! — рассмеялась она. — Как минимум я требую ванну и кофе перед тем, как… Ну ты понял.
— Как насчет бокала мерло?
— Мне нравится ход твоих мыслей, — Юля наклонилась к Роберту и коснулась его губ. Он подхватил ее на руки, внес в гостиную и уложил на диван.
— Хочу целовать тебя, — жарко прошептал он, стягивая свитер с Юли. Шершавая поверхность его языка настойчиво вторглась в рот, а рука жадно схватила грудь, сминая ее через плотную ткань лифчика. Дрожащие пальцы соскользнули на застежку между его чашками и одним движением расстегнули. Ищущие губы спустились по шее, и язык прошелся по телу.
— Хочу мерло и ванну, — захныкала Юля, отрывая его голову от себя.
Роберт уткнулся ей лицом в живот и втянул носом воздух:
— Обожаю твой аромат, — он сел и, поставив руки по бокам от нее, прошептал: — Я так люблю тебя.
Юля провела тыльной стороной ладони по его щеке:
— И я тебя. Мне до сих пор не верится, что мы наконец остались одни. Не могу расслабиться. Прости.
— Понял, — уголки губ Роберта дрогнули. — Я готовился к твоему приезду. Пять минут и все будет готово.
Роберт вышел из комнаты, Юля села, утопая в серых подушках дивана. Около него стоял еще один такого же цвета, но меньшего размера. Она спустила ноги на синий персидский ковер и огляделась. На стеклянном квадратном столике и на комодах стояли канделябры на семь свечей. Три светлых окна с видом на парк наполовину закрывали кофейного тона жалюзи, а белые шторы, подобранные веревочными подвязками, красиво их оттеняли. На светло-кремовых стенах висели картины изображающие средневековые рукописные карты. «Почему-то мне кажется, что не Роберт занимался дизайном своей квартиры. Здесь нет дамских штучек, но во всем чувствуется женская рука», — мелькнула у Юли мысль.
Аромат выпечки, салями и пармезана защекотал в носу, и она пошла на запах. На светлой просторной кухне Роберт извлекал горячую тарелку из микроволновки. Он никак не мог ухватить ее и дул себе на обожженные пальцы.
— Я помогу, — Юля подошла к раковине, вымыла руки, взяла девственно-чистые прихватки и ловко переставила тарелку на барную стойку.
— Удобные штуки, не знал! Здесь поедим или пойдем в гостиную?
— Непохоже, чтобы там ели когда-либо, — Юля села на высокий табурет. — Давай здесь.
Роберт разлил вино по бокалам и разрезал на кусочки пиццу с тягучим горячим сыром.
— Три дня и три ночи не выходить из дома. Как тебе такая идея?
— Подкупает новизной и наконец-то обретает реальные черты, — Юля вдохнула густой аромат мерло. — Какой кайф! Я опьянела от одного только запаха.
— За нас, солнце!
Они выпили по два бокала вина и умяли целую пиццу. Юлина скованность испарилась вместе с незаметно подступившими сумерками. Она прилегла на диване в гостиной, а Роберт ненадолго исчез. Он вернулся за ней, раздетый до пояса и, поигрывая мышцами, изобразил пару движений в стиле брейк-дэнс.
— Львенок, что за стриптиз?
— Ванна из космической плазмы и с пеной бабл-гам ждет вас, мисс, — голосом робота произнес он и дотанцевал до нее. — Прошу вас снять и сдать всю одежду. Она вам больше не понадобится в этом пространстве.
Юля рассмеялась, поднялась с дивана, стянула с себя юбку исняла чулки.
— Неужели я раздеваюсь сама?
Роберта не нужно было долго упрашивать, он стянул с нее белье и унес на руках в ванную.
Круглая джакузи стояла посередине просторного помещения и под белоснежными ароматными сугробами бурлящая вода неспешноменяла цвета. Уличные луны фонарей немного добавляли света в царившем полумраке. Роберт посадил Юлю на бортик и, стянув джинсы и трусы, сел рядом и обнял ее за плечи.
— Полное погружение, — прошептал он ей на ухо и утянул за собой в воду.
Роберт повернул краны и нажал кнопку. Бурление прекратилось и наступила блаженная тишина. Юля с наслаждением вытянулась в полный рост, прижавшись спиной к возлюбленному.
Он водил ладонями по ее плечам, животу, бедрам слегка массируя их.
— Как ты хороша любимая! — шептал он, упираясь твердым членом ей в спину. — До сих пор недоумеваю, как ты до двадцати четырех сумела сохранить невинность.
— С каждым годом становилось легче. — Юля потерлась о грудь Роберта затылком. — Опыт и методы по отшиванию множились в геометрической прогрессии.
— Я так благодарен тебе за ту ночь в «Англетере». Моя сладкая, терпкая как вересковый мед, девочка. — Возлюбленный коснулся губами ее плеча и жадно смял груди.
— Аккуратнее, львенок, — вскрикнула она.
— Прости! — Роберт вывернулся из-под Юли и, усадив ее к себе на бедра, выдохнул. — Ты не представляешь, как мне сложно сдерживаться рядом с тобой. Но тебе ведь уже не больно?
Сердце от его слов забилось сильнее, а внизу живота и так уже полыхал пожар.
— Чуть-чуть. Ты такой огромный, но я все равно каждый раз жду с нетерпением, — Юля потянулась к нему, облизала его губы и прижалась в жарком поцелуе. Два пальца проникли снизу, и она выгнулась дугой, застонав от наслаждения. Рот тут же нашел ее сосок и, посасывая, затеребил его языком. Бережно и нежно играл он одной рукой с ее грудью, терзая другой распалившиеся лоно. Когда член толкнулся между бедер, Юля уже находилась полностью во власти Роберта и тонула в диком удовольствии. Когда возлюбленный пальцем коснулся самой чувствительной ее точки, она закричала, и его семя ударило мощной струей в ее плоть.
Они тяжело дышали, будто только что бежали наперегонки стометровку.
— Мне кажется, я умерла, — прошептала она, утопая в его объятьях.
— Рановато, счастье мое. Ты еще не видела спальни.
Юля, завернутая в пушистое полотенце, вошла в спальню и обомлела: «В такой комнате могла бы почивать принцесса или фея, но не молодой повеса-холостяк». Овальная спинка двуспальной кровати из светлого дуба с мягкой обивкой винного цвета и такие же яркие шторы на двух окнах выделялись на фоне пастельно-розовых обоев и светлого с цветочным орнаментом ковра. Симпатичная козетка с крупными пионами на обивке так и манила прилечь на ней с книжкой. Напротив кровати располагался встроенный белый, частично застекленный гардероб с золочеными ручками. С потолка свисала люстра, похожая на канделябры из гостиной. Небольшой столик и трюмо, пара стульев прекрасно вписывались в интерьер. Неожиданно Юлю осенила догадка. Она повернулась к Роберту и увидела неподдельную боль в его взгляде.
— Это квартира принадлежала Элизабет Фаррелл?
— Мама предпочитала жить подальше от сестер отца и не любила Фаррелл-Холл. — Роберт подошел к постели и, стянул с нее покрывало. Сложив, он кинул его на нижнюю полку встроенного стеллажа, уставленного статуэтками и фотографиями. — Поэтому родители чаще жили на Итон-Сквер, и мать здесь все сделала по своему вкусу. После ее смерти отец думал продать квартиру. Слишком много воспоминаний. Но потом вручил ключи мне.
Юля подошла и взяла в руки золоченую рамку с фотографией женщины с зелеными смеющимися глазами и каштановыми волосами. На другом фото, точеная, как статуэтка, она тонула в объятьях Эдварда, взгляд которого лучился от счастья. На семейном портрете Роберт, смешно сложив губы «уточкой», стоял между родителями в шапке и мантии выпускника университета:
— Идеальная семья из идеального мира. — Юля поставила фото на место и подошла к Роберту. Он сидел на подоконнике и открывал бутылку вина.
— Ну, с идеальным миром ты загнула, дорогая. — Роберт наполнил бокалы и протянул один Юле. Она забралась с ногами напротив Роберта и отпила пару глотков.
— А с семьей? Смогу ли я стать для вас с Эдвардом той иконой, что была Элизабет?
Роберт хитро посмотрел на нее:
— Напрашиваешься на комплимент?
— Нет, я вполне серьезно. Мне кажется, от меня одни проблемы.
— Как мы тебя вызволяли из рук твоего ненормального жениха — отдельная песня.
— Элизабет — потомственная аристократка, внучка русских эмигрантов, а я…
— А ты та, за кого я загрызу любого. А мой отец…
— А твой отец выложил за мою свободу целое состояние…
Роберт с Юлей перебивали друг друга. Слезы наворачивались на ее глаза, и она держалась из последних сил.
— Джу, — строго оборвал ее Роберт.— Эдвард никогда просто так ничего не делает. Не будем лукавить, он влюблен в тебя, и в этом его счастье и боль. Ни он, так я выдернул бы тебя из того дерьма, в которое тебя столь активно макали все кому не лень, смакуя твое, скажем так, не лишенное криминального душка прошлое. Ты в нашем круге, и ты уже делаешь нас счастливыми. Со временем все встанет на свои места. Мы поженимся, ты подаришь мне детей, а Эдварду внуков. Я закрою глаза на те вечера, когда отец захочет почитать тебе Диккенса или погулять с тобой вдвоем по дорожкам поместья.
— Почитать Диккенса? Что ты имеешь в виду?
Роберт расхохотался:
— Ты бы видела свое лицо? Не понимаю откуда у девственницы такая извращенная фантазия. Под чтением Диккенса я имею в виду чтение Диккенса.
— Я люблю тебя! — Юля встала с подоконника, и полотенце соскользнуло с ее тела.
Роберт поставил бокал и, облизнув губы, окинул ее восхищенным взглядом:
— Кажется, мы заболтались, детка.
Читать дальше роман на литнет по ссылке https://litnet.com/ru/reader/bereg-svernut-gory-b298911?c=2911493&_lnref=A_S6sKtw
