Сломанной куклой она лежала
В гробу как в коробке.
Муж в сотый раз поправлял покрывало,
Глядя в лицо ее кротко.
Молчали дети, рыдали мать и тетка.
В дверях храма незнакомец возник,
В глазах серых отчаянья крик,
И замер в дверях неловко.
Два мужчины скрестили взгляды-шпаги,
Глухо муж произнес:»Уходи,
По твоей вине жизни сей спущены стяги,
И смолкло сердце навеки в груди.»
«Не уйду, она любила меня, —
Произнес незнакомец краснея, —
Жить не могла и дня,
А я ей,дурак, не верил.
Ведь у нее и меня семья».
«Я ругал ее,- вдруг признался муж, — Часто, гадко, несправедливо,
Но она на мой ледяной душ
Лишь улыбалась мило.
Ей гнев мой давно постыл
И хотелось глупенькой сказки,
Вот и стала на стороне
Искать хоть чьей-нибудь ласки».
Вдовец и тот кто ни кем ей не стал
Стояли понуро рядом,
Священник вершил ритуал,
Душа неслась между раем и адом.
Смерть и та ей была к лицу
И любимое красное платье…
Она была на пути к отцу,
В бледных пальцах сжимая распятье.
Тихо колокола звонили
Печальный напев церковный.
Два мужчины женщину хоронили,
Они оба ее любили,
Один законно, другой греховно.